Песах Амнуэль - Смещение

— Осторожнее, милая, — беспокойно предупредила Лаура. — Наша общая память может оказаться для тебя непосильной.

— Не может, — вмешался Хью. Он ехал в убер-такси по Драйн-плаза, направляясь в отель, зарезервированный в прошлой реальности. — Наша память потрясающе интересна, я вижу такие глубины, ты их тоже видишь, и кое-что тебя наверняка могло бы шокировать, если бы твоя память была отделена от общей…

— Секс, например, — буркнул Карпентер, вспомнивший о ночных бдениях с Анитой Гаспаро, его прежней любовницей, которую он однажды с заранее продуманным цинизмом, оскорбил. Анита влепила ему ожидаемую (он знал ее характер!) пощечину, собрала вещи и убралась из его квартиры. Вспомнил он и о первой ночи Лауры с будущим отцом Виты, будто все происходило с ним самим, и он перепугался, что те же картины может увидеть Вита… Нет, успокоил Марк, успевший адаптироваться в общем котле памяти. Виту, как всех нас, не может шокировать ничто, даже…

Он вспомнил бурные похождения юности, когда являлся домой рано утром, мать стояла у окна и пыталась разглядеть его, возвращавшегося с очередной любовной… не нужно называть это… кто сказал?.. Отец? Ты не был чопорным и всегда называл вещи своими именами. Да, сынок… Ты никогда не называл меня сынком! Дело не в том, как кого назвать, дело в сути, она теперь тоже общая. Отец, я понимаю тебя, но не могу не осуждать, я теперь помню, как ты отзывался о маме!

Послушайте, сказал Карпентер, и коллега Остмейер присоединился к этой мысли, оставьте память в покое, у Ябудет много времени, чтобы структурировать память, это очень увлекательно (особенно для Виты, сердито подумала Лаура, а Вита поцеловала маму и вспомнила… ой, что же это…), это очень увлекательно, повторил Карпентер, но давайте к делу.

Дело мы и так делаем, сказали Хью с Аланом. Шеффилд кивнул, стоя перед сейфом, где лежали закрытые дела, ждавшие часа, когда бумаги можно будет за давностью лет отправить в мусоросжигатель, а Кодинари отстранился, он только что вник, понял и оценил красоту математики Эверетта. Математики, которую с детства терпеть не мог, не знал, не понимал, а сейчас прочувствовал ее красоту, куда большую, чем красота зимнего рассвета, женской груди, музыки Вивальди и композиций Марка.

Математика…

Функция распределения вероятностей квантовых миров многомирия.

Все хорошо. Ялетит в Принстон, в Сан-Франциско, едет в отель «Бертон», входит в свою квартиру на улице Мажори, держит мать за руку, обнимает за плечи Ализу, прикорнула на плече Алана, Я…

Группа миров с квантовой скоростью (квант пространства, деленный на квант времени) смещается к максимуму, и скоро…

Что-то не так.

Яощущает тревогу. Неожиданную, невнятную.

Опасность.

Профессор Шарль Тезье, возглавлявший физический факультет Нового Парижского университета, Нобелевский лауреат 2029 года, выключил компьютер, потянулся, заложив руки за голову, и подумал, не предполагая, что думает словами русского поэта девятнадцатого века, которого он не только не читал, но о существовании которого даже не слышал.

«Исполнен долг, завещанный от бога мне, грешному…»

В бога Тезье не верил.

Подумать только: все началось пару дней назад, когда позвонила журналистка с канала «Научные новости» и задала глупейший вопрос о найденной рукописи Хью Эверетта Третьего. За п олвека после смерти Эверетта в физике сделано столько нового и важного в области многомировой интерпретации квантовой механики, что автор этой популярной теперь теории вряд ли понял бы половину, а с другой половиной вряд ли согласился бы. Сам Тезье — было дело — в соавторстве с аспирантом написал две проходные статьи о нелинейных скрытых членах в уравнении Шрёдингера. На работы ссылались, но продолжать исследования в этом направлении никто не хотел, даже Маржуа, аспирант-соавтор, выбравший после защиты диссертации иную стезю: ушел в промышленные структуры, как молодой Эверетт в свое время. В отличие от Маржуа, Эверетт карьеру сделал, а этот пока не достиг ничего.

Мысли профессора блуждали, перескакивая с предмета на предмет, как воробьи за окном. Лето в Париже выдалось не таким жарким, как в прошлые годы, и даже воробьи это почувствовали.

Тезье уселся в кресле удобнее, увеличил на экране масштаб написанного и медленно, оценивая каждую формулу и каждое слово в описании, перечитал статью, которую по вдохновению написал за сутки и собирался сегодня же отправить в «Nature».