Песах Амнуэль: Странные приключения Ионы Шекета. Книга 2

После того, как Соединенные Штаты Израиля стали, наконец, мировой державой, а американцы поубавили свои амбиции, я решил, что могу исполнить свою юношескую мечту и отправиться послом в какую-нибудь еврейскую общину. На из самых известных, конечно, не в Аресиду, что на Марсе, и даже не в Нагар, что на Ганимеде, спутнике Юпитера. Я не так самоуверен, как об этом рассказывают мои политические противники, с меня достаточно и такой, к примеру, общины, как Далия-Шева, что расположена, если вы помните вселенографию, в самом начале шестого рукава, к западу от Большого угольного мешка, этой огромной темной пылевой туманности. Не помните? Конечно, вы ведь в школе, надо полагать, проходили только историю и планетографию Солнечной системы, я прав? Тогда вы, возможно, не знаете даже, что Соединенные Штаты Израиля вышли к звездам первыми, и произошло это в 2076 году? Ах, об этом вам, конечно, известно, я рад за вас… Но я отвлекся. Послов, как известно, назначает подкомиссия кнессета по внешнесолнечным делам. Кнессет Соединенных Штатов Израиля — это, если вы знаете, настоящий город в городе, здание его размером с половину старого Иерусалима висит на высоте около трех километров над тем местом, которое в конце прошлого века называлось кварталом Неве-Яаков. Говорят, в прежнем кнессете, где сейчас расположен Музей мирного процесса, был настоящий балаган — депутаты ежедневно подавали какие-то законопоекты и забывали их принимать, потому что все занимались установлением мира с арабами. Так вот: в новом кнессете балаган похуже. Когда я подлетел на своей авиетке к главному входу, там летали кругами демонстранты движения «Мир диаспоре Нептуна» и не подпускали к воротам даже ракетоноситель начальника генерального штаба. Мне пришлось загнать свой транспорт на платную стоянку (семьдесят золотых шекелей в час — кошмар!) и добираться до входа на крыльях, а это в моем уже немолодом возрасте, сами понимаете, занятие не из приятных. Главный подъезд кнессета расположен в днище здания, и посетителю приходится подниматься в парламент будто в небесную канцелярию. Это сделано умышленно, чтобы показать каждому, что войти в здание кнессета все равно что совершить алию. Депутатский же вход расположен на крыше, и парламентариям приходится опускаться в зал заседаний пешком, что, по той же идее архитектора, должно убавить у наших избранников свойственной им спеси. Не знаю. Я бы предпочел войти, как делаю это в своем доме, — через боковое окно. Вокруг входной двери вилась написанная на четырех языках — иврите, английском, русском и арабском — надпись: «Добро пожаловать в кнессет Соединенных Штатов Израиля». Я пожаловал и очутился в холле, посреди которого возвышался робот системы «Пожар», просвечивавший каждого входившего гамма-лучами высокого диапазона. Не люблю, когда меня просвечивают, у меня сразу начинает ныть печень, которую в прошлом году заменили на синтетическую по случаю застарелого цирроза. — Эй, — сказал я роботу, — убери камеру. Нет при мне никакого оружия. И не было никогда, я пацифист. Робот дернул квадратной челюстью и сказал голосом телевизионного актера Дана Маркиша: — А лазерная игла в правом кармане? — Не в счет, — заявил я. — Это не оружие, это детская игрушка. Убивает мух. — Придется сдать, — пропел робот. — В кнессете мух нет с две тысячи тридцать пятого года. Лазер выпал из моего кармана и уплыл куда-то под потолок, влекомый магнитными захватами. В голове у меня на мгновение помутилось — так бывает всегда, когда я попадаю в сильное магнитное поле, это реакция на то, что в мой череп после аварии на шоссе Иерусалим-Дамаск вживили металлическую защелку. Решив не связываться с тупым созданием, я последовал дальше, но путь мне преградила девушка с восточными чертами лица. Рост девушки достигал по меньшей мере трех метров, и это создавало некие неудобства в общении. Конечно, передо мной была всего лишь голограмма, но все же и голографические изображения секретарш надо бы приводить в соответствие с реальными возможностями посетителей и не вызывать у них (в данном случае у меня) ощущение легкой мужской неполноценности. — По какому вопросу? — улыбаясь, спросила девушка. — Намерен просить разрешения отправиться послом в какую-нибудь дальнюю еврейскую общину, — объяснил я.