Песах Амнуэль - Смещение

Тезье подумал, что мысленный разговор с собой — от страха. Да, он боялся того, что сделал. Того, что получилось. Интересно — о, боже, как интересно! — было бы сравнить его расчет с расчетом Эверетта. Тезье был уверен, убежден, готов был отдать голову на отсечение, во всяком случае в фигуральном смысле, за то, чтобы увидеть десять страниц, не показанных в новостях. Сумел ли Эверетт сделать то, что после него никому не приходило в голову?

И Тезье не пришло бы, если бы не озарение.

Он похолодел от неожиданной мысли. Разве он единственный из физиков видел страницу? В мире достаточно прекрасных ученых, разбирающихся в квантовой механике на уровне, никому более недоступном. Де Ла Фоссет, Горен, Юсикава. Горделли. Каремор. Луисотт. Бардеев. Кого он забыл? О ком не подумал? Кто из них — или кто-то другой, ему неизвестный — сидит сейчас перед экраном компьютера или перед листом исписанной формулами бумаги и, как он, смотрит и думает, смотрит и понимает, смотрит и знает. Ноу хау. Самое великое ноу хау в природе!

А может, кто-то из них, пока он тут распыляет свой разум в сомнениях, уже сопоставил формулы, принял решение, разветвил миры, сместил максимум распределения? Может, мироздание уже изменилось? Может, он, Тезье, уже живет, существует, бездействует не в той реальности, где родился, окончил школу и университет, защитил диссертацию, работал в ЦЕРНе, написал двести семнадцать статей, сделал несколько важных открытий в квантовой теории поля, получил сначала Мейеровскую, а два года спустя Нобелевскую премию, женился — поздно, да, но зато по любви, и был счастлив в том мире, в той реальности, которой, возможно, больше не существует…

Если я это помню, подумал он, значит, именно в этой реальности я сейчас и нахожусь. Если меняется реальность, меняется память. Или… Он знал, конечно — сам участвовал в дискуссии во время Батлеровского симпозиума три года назад, — что есть минимум две главные точки зрения на проблему ветвления и наблюдателя. По версии Меклера — Динова, память наблюдателя полностью замещается. В каждой ветви память другая и соответствует мировой линии из конкретного прошлого. Иначе человек сошел бы с ума от того, что помнил бы десятки, сотни, а может, миллиарды и триллионы прошлых ветвей, ведь любая из них могла привести к сегодняшнему состоянию! А может, правы физики — несть им числа, и трудно назвать, кто был первым, — считающие, что память все-таки сохраняется, и наблюдатель, оказавшись в новой для него реальности, продолжает жить прежними воспоминаниями. Выходя из дома, он помнит улицу такой, какой она была раньше, до ветвления. И ведь есть в психологии (психология физики — особый разговор!) примеры и того, и другого поведения. Много примеров. Много бесспорных исследований.

И как выбрать?

Но мы — любой из нас — все равно выбираем. Каждую минуту, каждое мгновение. Чем нынешний выбор отличается от обычного? Только знанием результата?

Тезье с трудом поднялся из-за стола и подошел к окну. Солнце склонилось к закату, исчезло за покатой крышей дома напротив, и здание казалось темным, безжизненным и безнадежным. Там на семи этажах размещались офисы двух десятков фирм, названий которых Тезье не помнил, а скорее, никогда и не знал. Все окна были темными — странно. Обычно там и по ночам светились три-четыре окна, а в предвечернее время — десятки. Еще не поздно. Почему же?..

Холодок пробежал по спине. Мало ли почему… Случайности в мире так часты…

Далекая телебашня стояла на своем месте — хорошо.

Жаклин…

Почему он вспомнил о жене только сейчас? Он должен был подумать о ней сразу, как только закончил вычисление и получил результат.

— Жаклин! — крикнул Тезье, понимая, что она не услышит из своей комнаты. Жена никогда не нарушала его уединение и никому не позволяла ему мешать. Может, поэтому он так много успел в жизни. А может, поэтому не успел сделать многое из того, что мог. Кто скажет?

— Жаклин!

Он доковылял до двери, потянул на себя тяжелую створку…

Боже!

Дверь всегда открывалась легко.

Он вцепился в ручку… Раньше ручка была в форме ятагана, а сейчас…

Она круглая!

Что-то с памятью или…

Я сделал это?!

Он все-таки раскрыл дверь и крикнул во всю силу легких:

— Жаклин!!

Крик отразился от стен длинного коридора, заканчивавшегося большим окном, а может, дверью на балкон. В коридор выходили по три закрытые двери с каждой стороны. Это стало для Тезье шоком, потому что должна была быть одна — направо — дверь в супружескую спальню и другая — налево — всегда открытая, раздвижная, в кухню.