Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Юноша вздохнул, опустил глаза снова к бумагам. Потом всё же решился ответить на мой вопрос:

– Я не знаю. Просто чувствую, что ты знаешь лучше них.

– Это не так.

Я произнёс это сухо, но он не поверил. Они никогда не верят.

– Она поправится?

Я сделал достаточно попыток, для того чтобы скрыть своё мнение. Но механоиды в этих вопросах всегда очень настойчивы. Они добиваются.

Я сказал:

– Нет. Она умрёт, Онвар.

Юноша отвёл глаза. Он попытался снова запустить пальцы под повязку, скрывающую ожог. Одёрнул себя. Достал перчатку из-за пояса и надел на здоровую руку. Вскинул взгляд на меня.

– А почему Инва так на тебя посмотрела?

– Ты внимателен, – похвалил я парня. Так следовало делать, если от личных переживаний мой коллега переходил к профессиональной сфере. Важно сосредоточить его внимание на деталях нашей работы. – Сейчас я поделюсь со всеми своей технологией.

– Что за технология? – тихо, всё ещё с трудом оставляя мысли о девушке, переспросил он.

Мне нечего было скрывать:

– Я научу вас включать механизм боли внутри мёртвых тел.

– Как?

– Я научу.

Онвар, падкий на всё новое, зажёгся интересом:

– Я имел в виду: зачем? Зачем это нужно?

– Боль научит нас видеть повреждения плоти автоматически. Мы сможем оперативно искать, учитывать и, что гораздо важнее, чинить мелкие повреждения груза. Нагрузка при движении в разы снизится. Мы сможем передвигать машину тел безопасно для себя. Сейчас повреждений слишком много, и без этой технологии мы не сможем двинуться вперёд.

Онвару потребовалось определённое время, для того чтобы осознать сказанное. По прошествии нескольких секунд он поднял на меня взгляд. Глаза его заблестели.

– Так ты нашёл способ сделать такое возможным?

– Верно.

– Из-за парализованных ног?

Я вздохнул и ответил:

– Я парализован от седьмого шейного позвонка и ниже.

– Я… – начал он жадно, – мне жаль, Риррит. Мне правда жаль… Но послушай: ты, наверное, очень богат, раз запатентовал такую технологию!

Я отозвался сухо:

– Нет патента.

– Но почему? Подумай о тех деньгах, что ты упускаешь! – прошептал он.

– Комиссия по этике Центра не может позволить мне подать соответствующую заявку.

– Но…

– Комиссия по этике Центра, – назидательно произнёс Хозяин Луны, совершенно случайно оказавшийся рядом, у него за спиной теперь висел небольшой герметичный ранец, – это такая вешалка белых перчаток. Так они себя позиционируют. Но вот что я открою вам, друзья мои, строжайше по секрету: на самом деле это специальный отдел продаж. Они следят за тем, чтобы всё, чем владеет Центр, выглядело высокоморально. Соответствовало самым строгим требованиям времени. Не вызывало отторжения. Но при этом, в случае необходимости, получило максимальное конкурентное преимущество. – Он окинул нас взглядом. – Мне разжевать?

– Позже, – сухо попросил я.

Демон воспринял эту просьбу как сигнал к смене темы, что исполнил с лёгкостью:

– Значит, ты застрял в этой дыре, потому что скрываешь степень своей инвалидности? Тем, у кого отнялись руки, по правилам не имеют права выдавать перчатки? Так, Риррит?

– Центр осведомлён.

Хозяин Луны не скрыл своего удивления. Искреннего, насколько я смог различить.

– Так ты шестьдесят седьмой? Дробь два: всё как нужно, по правилам?

– Верно.

– Скажи своё полное имя.

– Вы отвлекаете моего сотрудника, – отозвался я, имея в виду Онвара. – Прошу вас уйти.

– Представься, и я отстану, – просиял демон, и я представился.

– 9348573 Риррит 89 67/2.

Он помолчал, буравя меня понимающим взглядом. Взглядом, полным сочувствия и доброты.

– Ты ведь осведомлён, что дроби два обычно кончают с собой? А ты штурмуешь окраину мира и несёшь жизнь туда, где её ещё вчера не могло существовать? Ты здесь наравне со всеми, и даже я не догадался. Даже я!

– Нам нужно сосредоточиться. Вы мешаете, мастер. При всём уважении я должен просить вас удалиться. Повторно.

– Погодите, – обратился к Хозяину Луны Онвар, – комиссия по этике запрещает патентовать работу Риррита, потому что…

– Потому что это может воскресить нечто большее, чем нервные сигналы о повреждении мышц, костей или родной механики. Это может пробудить боль совсем иного порядка. Ту, живущую вот здесь, – он показал на свою рубашку, – в центре груди. И от неё никак невозможно избавиться.

– Но ведь…

– Нет. Вернуть из мёртвых так никого нельзя. Но можно играть в куклы на такой сцене, места для которой в цивилизованном мире быть не должно. Однако, – радостно возвестил он нам, – я всё-таки доскажу то, что недавно собирался вам разъяснить! Центр не позволил Рирриту запатентовать его технологию, прикрываясь этическими нормами. Это значит, что либо у него уже есть эта технология, либо он планирует её выманить какой-то хитростью. Не потому, что Центр уж слишком жесток, нет. Просто однажды придёт пора сменить одни белые перчатки на другие. И вот тогда Центр обязан будет схватить свою выгоду тёпленькой! Ну а сейчас, как ему повезло, что некое юное дарование, – он ласково обнял Онвара за плечи одной рукой, – находится в такой нужде, что продажа чужого секрета позволит ему вернуть уже наверняка потерянное будущее! Да, солнышко? – Он подмигнул пареньку и хлопнул его по плечу ободряюще. Затем обратился ко мне: – И ведь ты отдашь плод всей твоей жизни и всю свою так дорого доставшуюся боль ему задаром. Но если бы ты работал на Луне – тебе бы не пришлось. С патентом или нет, если бы ты находился под моей защитой, то получил бы свои деньги. Центр знал бы своё место. А ты, Онвар, не попал бы в такую ситуацию. Тебе не пришлось бы брать на перчатку непосильную нагрузку. Кто угодно может неадекватно себя повести под таким весом. Ты нуждался в подстраховке. И если бы я нёс за тебя ответственность – ты не оставался бы один. Как жаль, что вы оба не работаете на Луне. Да? – Он подмигнул мне.