Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Демон взглядом проводил носилки:

– С тех пор как ты предрёк её смерть, мне стало очень интересно наблюдать за Скарри. – Он вскинул на меня взгляд и спросил серьёзно: – Ты не находишь этот интерес отвратительным?

– Верно.

– Что «верно»? Так находишь или нет?

Я вернул ему взгляд и неожиданно для себя произнёс:

– Верно.

Демон рассмеялся и хлопнул меня по плечу:

– Ты хороший механоид, Риррит! Тебе нужно именно то, что ты делаешь. Многие бы хотели оказаться на твоём месте, но мало кто согласен платить за это нужную цену! Кто из вас сейчас дежурит?

Наступила очередь Сайхмара. Я слишком беспокоился о его здоровье, чтобы позволять дополнительную нагрузку. Инва разделяла мои опасения.

– Я.

– Отлично! Я развлеку после смены тебя немного, а сейчас мне есть чему уделить внимание: вот! – Он расстегнул ранец. Оттуда начали быстро выбираться мелкие големы с поезда. – Я не мог их бросить в беде. Здесь будет им вполне комфортно. Помнишь ту пыль, в которую раскрошилось сердце локомотива? По легенде, в сердцах этих малюток именно такая песчинка, не более! Но, как бы я ни увлекался миниатюрой, не представляю, как можно создать насколько маленькое сердце. Впрочем, Ювелир ведь демон, ему положено что-то подобное! Я, кстати, рассказывал, откуда вообще взялась идея перчаток по плоти? В последний день войны чёрный дракон (механоид) крепко сломал мастеру Конструктору позвоночник. Регенерация прошла с ошибками, оставив демона парализованным, и мастер Ювелир…

С этим я оставил его. Спустился с остальными во внутренние помещения големов. На ходу мне подумалось, что механоиды здесь выглядели такой же обслуживающей мелюзгой, какой казались для нас мелкие помощники локомотива. Мир для нас, мы для мира, и Центр над всем.

Судьба надо всем.

Этого не пересилить.

Первым делом мы оставили отдыхать Сайхмара. В том, как он держался за груз, я, как и Инва, различил не слишком осознанные действия. Так стоит (против правил заботы о здоровье) после соревнования отдавший себя полностью на дистанции бегун. Стоит просто потому, что, для того, чтобы упасть, нужно сделать ещё одно движение, а сил даже на это – нет.

После того как мы позаботились о коллеге, я и Инва быстро обошли помещения. Они оказались просторными. В отделке много белого и ярких контрастных цветов. Комнаты явно поделены на блоки: общий санитарный, индивидуально-общий жилой, пищевой, грузовой, рекреационный. Мы приняли решение не злоупотреблять гостеприимством. Груз расположили в ближайшем подходящем помещении – раздевалке санитарного блока. Изолировать его мы (не переделывая внутреннее покрытие стен) бы не смогли, но связи от сердца голема выглядели достаточно широкими, для того чтобы они не конфликтовали с нашими узкими и жёсткими рабочими связями.

Судя по самой раздевалке, обычно внутри голема жило до трёх с половиной сотен механоидов. По сотне на смену. Оставляя это место навсегда, покидали помещения они организованно. Мы не заметили следов спешки. Вещи оказались на своих местах. Почти все герметично упакованы. Мне показалось, что личные службы подготовили эти помещения для следующих смен. Они не пришли. Мы пришли.

Уже сменившись, я оставил груз ненадолго. Держал удалённо. Я проведал Инву. Она склонилась над спящим Сайхмаром. Я не стал вмешиваться в её обследование. Женщина скоро закончила. Набила себе трубку. Постояла над ним ещё. Я ждал в дверях. Она вышла.

Не посмотрела на меня. Но я всё прежде понял по движению кисти, каким она поправила нашему коллеге одеяло. Она всё узнала сама. Она не спросила меня. Сайхмар будет жить.

Минутой позже я вернулся к грузу. Подходило время для начала физической профилактики.

Ещё только подходя к помещению, я заметил, что там кто-то есть. Поскольку некто проник без разрешения, то, прежде чем войти, я попытался на слух восстановить картину его перемещений внутри раздевалки. Однако непрошеный посетитель не двигался. Он сидел. Дышал тяжело, сердечный ритм учащён. Плакал?

Для себя я предположил, что это наш доктор. Тем более явно тучная комплекция неизвестного мне фактически не оставила возможностей для сомнения. Войдя, я понял, что не ошибся.

Врач сидел рядом с телом своей женщины и издавал какие-то сдавленные звуки. Нет, он не плакал: хныкал. Впрочем, подобным образом иные механоиды хихикают. Однозначно понять со спины непросто. Услышав меня, врач вскочил на ноги. Глаза его мне красными не показалась, а вот кожа на лице воспалилась нервными пятнами. Запоздало я вспомнил, что мы не дали ему ни минуты побыть наедине с телом погибшей.