Генри Каттнер - Земля землетрясений

Но Охотник не мог ответить. Он был смятой безмолвной фигурой, а по щеке у него стекала струйка крови.

Жуткий пронзительный крик заставил Бойса повернуться. Он забыл про свору. Огромные пятнистые кошки встревоженно и беззвучно ходили взад-вперед по замысловатой траектории. Красивые, но безумные морды неотрывно смотрели на Бойса.

Он быстро оглядел комнату. Золотисто-черные портьеры расходились волнами от дыхания ветра. Бойс осторожно сделал шаг в этом направлении.

Затем другой. Свора все еще колебалась. Бойс дотянулся до портьер и скользнул под них. Как он и догадывался, там был проход. Металлическая дверь была нараспашку, а ему в лицо, покрытое потом, подул приятный ветерок.

Из комнаты позади раздался печальный вопль зверей, в котором было нечто нечеловеческое. Вопль повторялся снова и снова.

Бойс плечом захлопнул дверь. Засова на ней не было, только защелка, но ее можно было открыть с обеих сторон. Если Охотник придет в себя...

Бойс неприятно ухмыльнулся и расправил широкие плечи.

Затем повернулся и принялся вглядываться в тусклые голубые сумерки туннеля.

Бойс какое-то время думал, что стены завешаны занавесками с фантастическими рисунками. Но затем увидел более четко. Чья-то искусная рука вырезала на этих стенах барельефы. Там были джунгли: корни, ветви — или, возможно, змеи, — за переплетениями которых не мог уследить глаз. Камень стен был разноцветным, изрезанным яркими бороздками и поблескивающим слюдой и драгоценными камнями. Стены и крыша туннеля, казалось, являлись переплетающимися ограждениями из корней.

Через крошечные щели в резном камне пробивался голубоватый свет, словно весь барельеф крепился на светящейся поверхности.

Какой-то инстинкт заставил Бойса опустить руку к бедру, но меча там не оказалось — его, без сомнения, забрали, пока он находился в заключении у Ираты. Он не хотел думать о ней.

Бойс не мог вернуться. И Охотник должен был скоро очнуться, если запах крови не разбудил у своры голод.

Бойс тихо шел по коридору. Переплетающиеся кольца на стенах и потолке были неподвижными. Тем не менее его ни на секунду не покидало покалывающее чувство тревоги, будто тут таилась какая-то чудовищная опасность. Словно он шел рядом с пеленой, способной в любой момент разорваться, которая уже разорвалась, и из неизвестного, ужасного места пахнуло чуждым ветерком.

Нервы... ну, у Бойса были причины нервничать! На его суровом лице расплылась широкая улыбка. Резко попасть из нормальной жизни в лабиринт древнего и чуждого колдовства и интриг было делом вполне обычным для эпохи Гиллеама из Нормандии, общавшегося с ведьмами, колдунами и сарацинскими магами и свято в них верящего. Но Бойс-то не верил. То, с чем суеверный крестоносец слепо соглашается, современному человеку кажется вздором.

Возможно, подумал Бойс, он слишком много принимает на веру. Он должен был во всем сомневаться с самого начала. Хотя его разум не совсем принадлежал ему. Большей частью он являлся инструментом в умелых руках других.

Справа, посреди резных корней, показалась вырезанная из камня голова какого-то животного. Каменные глаза смотрели, но ничего не видели. В них — за ними, — казалось, росли поблескивающие угли.

Тишина сгущалась.

Бойс продолжал идти. Барельефы слева и справа не заканчивались. На некоторых были животные, на других люди.

В самом конце он на секунду остановился перед одной из каменных масок и посмотрел на нее. Из челюсти рос корень, странно деформирующий морду, но вырезанный из другого материала нежели иные серые гранитные маски, которые попадались Бойсу на глаза. И под кольцами усиков он разглядел темные контуры тела.

Скульптор в подробностях вырезал даже радужные оболочки и зрачки открытых глаз морды. Она походила на... Она выглядела, как...

Каменные губы шевельнулись.

С трудом двигаясь с сухим, каменным скрежетом, который был бесконечно ужасным, голова заговорила.

— Бойс, — простонала каменная морда, а каменный язык прощелкал по каменным зубам, выговаривая имя. — Бойс!

Тут Бойс узнал лицо и понял, какой конец ждал Годфри Мореля. Хотя этот конец еще не пришел.

Он протянул руку к отвратительным резным корням, но нечеловеческий голос остановил его.

— Стой! Не прикасайся к стенам! Не трогай их!

Бойс понял, что дрожит. Он облизнул пересохшие губы.

— Годфри, — сказал он. — Что... разве тут нет...