Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

— Я чувствую, Вы меня гипнотизируете, — с предательской дрожью в голосе отвечала Татьяна. — Зачем?

— Это происходит у меня непроизвольно, если женщина, с которой я разговариваю, мне нравится. А Вы нравитесь мне чрезвычайно. С первой минуты нашего знакомства.

— Скажите, в чем причина Вашей размолвки с Сувориным? Может быть, там тоже была замешана женщина?

— К размолвкам в нашей среде всегда можно приплести какую-нибудь особу. Вы что-то о моей скандальной истории слышали?

— Пока нет, но я могу навести справки.

— Прошу Вас, не надо. Нам ведь предстоит вместе работать, а значит доверять друг другу.

— Хорошо, погожу. Но и Вы умерьте свой натиск на чувствительную сторону моей натуры. Тем более что я, подозревая в Вас ловеласа, все же испытываю к Вам симпатию. Но нашей совместной работе игры чувств могут помешать.

— Разве реальные чувства могут помешать изображению воображаемых чувств?

— Мне кажется, да. Ведь они могут изменить тональность и даже знак, плюс на минус, и что тогда, вся подготовка спектакля насмарку?

— Нет, я все более Вами восхищаюсь! Вряд ли еще какая из знакомых мне женщин и, тем более, актрис смогла в двух фразах доказать заведомо недоказуемое: что чувства мнимые должны избегать подпитки чувствами подлинными.

— Вы опять за свое? Выходит, мои увещевания подобны попыткам тушить костер вместо воды бензином?

— Опять, снова и снова опять! Но форсировать свои чувства я не буду. Взятие девушки кажется мне подобным взятию города: штурм нередко оказывается успешным, но сводится к трехдневному ограблению с последующим пепелищем, тогда как правильная осада вносит в сердца осажденных разлад и приводит обычно к сдаче на достойных условиях.

— Или полному истощению этих бедолаг и гибели…

— Это ведь крайний случай и мы до этого доходить не будем?

— Мы с вами уже «мы»? Скажите, а каким было Ваше актерское амплуа? Не иначе герой-любовник?

— Был, каюсь. Увы, со временем перешел на роли наперсников и даже злодеев. В конце вот в режиссеры попал.

— А почему трагизм в голосе? Ведь режиссер — царь и бог в каждой постановке, он формирует ее сверхзадачу и лепит под нее игру актеров…

— Только не в русском театре. На нашей сцене правят так называемые «великие» актеры с помощью их покровителя, директора, и непременных прихлебателей. Все кто не с ними — тот против них. Я вот оказался в группе «противных».

— Бедный, бедный Андрей… как Вас по батюшке?

— Зачем этот официоз? Ну, Львович.

— Нужен официоз, Андрей Львович, нужен. Как противоосадное средство. У меня, кстати, отца зовут Михаил, а фамилия моя Плец. Так и обращайтесь.

— Татьяна Михайловна Плец… Для меня все равно звучит обворожительно.

— Бедный Андрей Львович. Непросто мне с Вами будет. Но вот и мой дом. Запомните на всякий случай адрес. Цветы мне нравятся любые, но подобранные в тон.

Во все время этой интимной беседы Карцев радовался за Татьяну: так верно, на его взгляд, она ее вела. Изметьеву он тоже отдал должное несмотря на его замашки ловеласа. Что поделаешь, привык он так в театральной тусовке. Но некие моральные устои, вроде бы, сохранил. Интересно будет наблюдать развитие их отношений. А в случае чего и подправить…

Дома Татьяну ждал сюрприз: их семейство было приглашено во вторник на званый вечер, да не к какому-нибудь сенатскому чиновнику, а в дом Витте! Приглашение им передала сама Матильда Витте, явившаяся после обеда с нежданным визитом и имевшая получасовую беседу с Марией Ивановной в присутствии Надин.

— Ах, она такая элегантная дама! — тараторила Тане переполненная чувствами Наденька. — И совсем еще не старая. Можно сказать молодая… Я, дура, не догадалась спросить ее о возможном присутствии моего жениха, а мама потом запретила мне об этом и думать: там другие кандидаты в женихи могут быть. Как будто мне, кроме Сережи, другой кто-то может понравиться. Вернее, понравиться-то может, но не в качестве жениха, шиш!

— Но почему она приехала именно к нам?

— Мама говорит, что на самом деле Витте нужен зачем-то папа, а мы будем вроде бесплатного приложения. Ну и ладно, зато попадем, наконец, в светское общество, себя покажем, может, и связи какие завяжем…

— Какие тебе еще связи? Одной, с Сергеем мало?

— Дура! Я не такие связи имею ввиду…

— Ладно, не кипишуй, я пошутила…

— Ты тоже сленговых словечек от Городецкого нахваталась? Когда это успела?

— Дурное дело не хитрое. Услышала раз — и готово.