Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

Потом он повел гостей по дому, показывая гостиную с камином, креслами, диванами и установкой для караоке, столовую с общим табльдотом на 20 человек, банный комплекс с фитобочками, сауной и общим бассейном, небольшой спортзал с тренажерами и, наконец, террасированный зимний сад. Этот чудо-сад со стеклянными стенами изобиловал тропическими и субтропическими растениями, а еще через него протекал невероятно извилистый рукотворный ручеек, осложненный водопадиками и уставленный скамеечками в укромный местах…

После экскурсии они поднялись из столовой по винтовой лестнице на второй этаж, где располагались номера постояльцев, соединенные прихотливо-ломаными коридорами. Их номер был в середине этого сумбура, но оказался угловым: одно его окно выходило на лужайку с маячившей на заднем плане речкой, а второе — на подъездную площадку перед входом. Карцева удивила тамбурная дверь в номер и вообще хорошая звукоизоляция — соседей совершенно не было слышно. Впрочем, снаружи второй этаж опоясывала открытая галерея, на которую из каждого номера был выход — так что, прогуливаясь по ней, с соседями вполне можно было общаться.

За вселением довольно скоро последовало приглашенье на обед, во время которого новоселы смогли увидеть некоторых «старожилов» пансионата — из числа тех, кого не обременяли дела или любознательный пыл. Большинство тут селилось парами (слава богу, гетерофильными), из которых три были китайскими, одна корейская и одна японская — все в возрасте за сорок и пятьдесят (моложе были, конечно, женщины). Впрочем, было одно исключение: японец в возрасте около семидесяти привез с собой совсем молоденькую девушку.

«Теперь вот мы еще тут появились с разницей в 20–25 лет, — подумал Карцев. — Некоторое время наше бельишко здесь пополощут…»

Тут хозяйка внесла вместе с хозяином огромную фарфоровую супницу и поставила ее на специальную приступочку в конце стола. Когда крышка супницы была снята, по столовой разнесся изумительный запах, враз поднявший планку аппетита постояльцев на два-три пункта. К удивлению Карцева почти все присутствовавшие издали восхищенный стон и сопроводили его аплодисментами. Хозяйка просияла и стала проворно раскладывать суп по внушительного размера фарфоровым тарелкам, а хозяин ловко их подавать в подставленные руки. Вкус супа оказался под стать его запаху, хотя Сергей Андреевич не смог бы сказать, из чего он приготовлен и мясо какого животного в нем присутствовало. После тарелки этого супа он почувствовал, что никакого второго блюда не осилит. Его, впрочем, и не было, а был подан какой-то рыбно-крабовый паштет и много-много мелких лепешечек, на которые этот паштет все стали самостоятельно намазывать и есть их, запивая желтым китайским несладким чаем из очень больших чашек. Карцев начал есть их через силу, но в итоге выпил полную чашку и умял пять-шесть минибутеров. Лан в еде была умереннее, но в конце обеда совершенно по-русски показала ему ребром ладони около горла: все, объелась.

После обеда постояльцы не разошлись, как обычно бывает, по своим номерам, а перешли в гостиную, где стали лопотать по-китайски. С ними посидели и Карцев с Лан, которая пыталась объяснить ему на своем ломаном английском суть этих разговоров, в которых, впрочем, не было ничего оригинального: сначала делились приятными впечатлениями от обеда, потом перешли к погоде, а затем стали обсуждать текущие новости экономики и политики.

Вдруг японец, не принимавший участия в разговорах (так как, видимо, не знал китайского языка), что-то коротко сказал своей протеже. Та послушно встала и подошла к установке караоке. Ловко ее включив и настроив, она бодро сказала: — Ван, ту, фри, фо…

Заиграла музыка, которая к сильному удивлению Сергея Андреевича была хорошо ему знакома, и японочка нежным, но внятным голосом запела по-английски японский шлягер 1965 года: — Те зиа, те бьютифул зиа…

Постояльцы враз прекратили досужие разговоры и стали чуть подпевать девушке и отбивать ладошками такт. Японец же просто млел, окунувшись, должно быть, воспоминаниями в свою молодость. Припомнился и Карцеву широкий школьный коридор в их новой школе, по которому в перерывах ходили под ручку восхитительные старшеклассницы — нередко как раз под звуки этой японской песни. Ну а он, как и положено второклассникам, носился меж этими парами и тройками, догоняя какого-нибудь своего условного недруга…

После импровизированного концерта японской песни, длившегося около получаса, Лан решила съездить домой, за своими вещами. Ну а Карцев пошел вздремнуть перед вечерними бдениями приятного свойства.