Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

— Это опасная игра, — возразил Макс. — Семилетняя война начиналась сперва как конфликт Пруссии и Саксонии, а в итоге стала практически мировой. Война в Европе между сложившимися союзами обязательно ей станет. И Оттоманская империя в стороне не останется. Насколько мне известно, многочисленные офицеры, симпатизирующие той самой КЕП, стоят за союз с Германией. Значит и вашу страну после войны постигнет участь Австро-Венгрии. Туркам придется, видимо, жить в пределах Анатолии, Стамбул же заберет себе русский царь. Нравится ли Вам, Ваше сиятельство, такое будущее?

— В какой-то мере это справедливо за исключением аннексии Стамбула русскими, — спокойно сказал принц. — Наши предки прирастили огромные территории силой, но сила эта стала оскудевать, а других скрепов — экономических, культурных, межэтнических — не образовалось. Большие надежды возлагались на мусульманскую религию, но бывшие христианские народы ее в большинстве не приняли, арабы же полагают, что османы ее у них украли. В итоге арабский Египет вырвался из-под власти султана, а вслед за ним стали освобождаться Греция, Румыния, Сербия, Болгария — при поддержке европейских гегемонов, конечно…

— Не так страшен сам распад империи, — продолжил клевать в темечко Макс, — как то, что в условиях войны и революции он будет проходить через насилие и многие смерти. Десятки, сотни и даже миллионы смертей! Я категорически против такой платы за самоопределение и свержение султана! Куда лучше эволюционный путь к свободе и развитию нации, то есть тот путь, который пропагандируете Вы!

— При власти султана и своры его чиновников развитие свободного предпринимательства невозможно! — резко возразил Сабахаддин. — Основой этой власти является коррупция. В конце 18 века Османской империей управляли 2000 чиновников, сейчас же их насчитывается уже 35 тысяч — и все запускают руки в бюджет страны и в карманы местных предпринимателей. В итоге большая часть нашей экономики принадлежит иностранным компаниям, до которых руки чиновников почти не дотягиваются.

— Как раз султан может принять закон о коррупции, подобный тому, что утвердила королева Британии 20 лет назад, — не согласился Максим. — В нем четко прописано, что такое взятка и как факт ее получения должен наказываться. Вы знаете его подробности?

— Нет, — сказал принц. — Расскажите.

— Взяткой являются вознаграждение за хлопоты чиновника, ссуда и даже подарок. Если факт дачи взятки установлен, то на первый раз взяточник отправляется в тюрьму на небольшой срок и лишается временно права занимать публичные должности. При рецидиве этого права его лишают навсегда и тюремный срок уже больше. В случае торговли государственными должностями наказываются оба фигуранта. Статистика говорит, что уровень коррупции в Британии упал.

— Просто наглые взяточники уступили место ловчилам, — скривился Сбахаддин. — Впрочем, для нашей империи это стало бы большим достижением.

— В идеале, — озарило Макса, — на руководящие места следует направлять интеллектуалов (хотя бы на время), которым и в жизни и в творчестве свойственно поступать по совести. Для них стать взяточником все равно что вступить в грязь — омерзительно. Но где их столько взять? И тут я вновь вспоминаю Ваши предложения по воспитанию и образованию детей: да, лучше всего было бы это делать в специализированной школе, в которой учеба сочеталась бы с трудовой деятельностью в пришкольном хозяйстве — с учетом пристрастий детей. Так гарантированно можно сформировать из каждого ребенка гармоничную личность, стремящуюся именно к творческой деятельности.

— Я вижу, что Вы тщательно готовили визит ко мне, — саркастически сказал принц, но в это время в гостиную вошла его жена, держа поднос с чашками дымящегося кофе и рюмочками с ликером.

— Простите меня, мужчины, — сказала она, улыбаясь, — но кофе ожидать конца вашей дискуссии не может.

— Благодарю Вас, милостивая госпожа (грасьоз мэтресс), — сказал Макс, принимая чашку и рюмочку. — Я так понимаю, что кофе и ликер надо чередовать?

— Можете влить его в кофе, — пожала плечиком дама, — но на Монмартре предпочитают чередование.

Сама она присела на софу и тоже стала попивать кофе с ликером, разглядывая из-под приопущенных век гостя. Сабахаддин, видимо, считал, что за кофе серьезные разговоры неуместны, но и молчание не вполне этично и потому задал нейтральный вопрос:

— Вы в начале нашей встречи упомянули, будто занимались конструированием принципиально новых летательных аппаратов?