Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Кто такой Берендеев? — спросил Дергунов.

— Твой любимый Куратор, — ответил Черемушкин, протягивая ему второй листок. — Наконец-то вышел из-под прикрытия, приобрел ФИО.

Второй лист, заполненный наполовину, касался чисто подразделения ФСБ, в котором работали наши герои, и вот тут появились их фамилии, а также фамилии Небироса, Берца, Семендяева. Про последнего было сказано: привлекать к работе при необходимости.

Дело завертелось.

После обеда весьма кстати в офисе появился Семендяев, который последние два дня безвылазно сидел в своем Тамбове. Извинился, что не мог вырваться — дела, прошептал что-то Лере на ушко, отчего та зарделась, после чего, посерьезнев и вздернув седые кустистые брови, прочитал Постановление, но комментировать не стал. Спросил у Леры «Артемьич у себя?» и тут же вышел. Мог бы и не спрашивать.

— У себя, — сказала она вдогонку.

— И что он тебе начирикал на ушко? — вкрадчиво осведомился Дергунов.

— Ах, Лёша, — томно ответила она. — Эта старая гвардия такая тонкая, такая воспитанная…

— Что аж противно, — подсказал он.

— Нет, Лешенька, — возразила Лера. — Комплименты никогда не бывают противными.

Семендяев вошел без стука, сел напротив Черемушкина и этак иронически воззрился на него.

— Что, Сергей Сергеич? — спросил Черемушкин, отрываясь от инструкции по открытию третьего глаза, которую взял в руки полминуты назад и теперь внимательно изучал. — Чем недовольны?

— Да всё тем же, Васенька, — ответил Сергей Сергеевич. — Привлекать к работе. Чем заслужил такое уважение?

— А, вы про это, — Черемушкин вздохнул и закрыл инструкцию. — Это же не приказ, это всего лишь постановление, указание куда следует идти. Вперед или назад.

— А приказ когда будет? — бдительно спросил генерал.

— Ну, не завтра же.

— Проследи, — сказал Семендяев и подмигнул. — Старый друг лучше новых трёх.

— Четырёх, — подхватил Черемушкин, радуясь, что пронесло. Генерал мог навалиться так, что только держись.

— Я что пришел-то, — Семендяев понизил голос. — Не сгонять ли нам в Знаменск? С Дергуновым.

Говоря, он вынул из пиджака конверт и положил перед Черемушкиным. Жестом показал: вынимай письмо, читай.

— Почему с Дергуновым? — спросил он сам себя. И сам же себе ответил: — Да потому, что паренек этот должен помнить, как там было раньше.

Письмо было написано пенсионером Прониным, который уже мелькал в самом начале, и адресовано генералу Семендяеву. Бдительный такой оказался пенсионер, писучий.

Прочитав каракули Пронина, Черемушкин сказал:

— Это, Сергей Сергеич, не нашего ума дело.

— А чьего ума? — спросил Семендяев, пытливо глядя на него.

— Понимаете ли, дорогой мой, — промямлил Черемушкин. — Против ветра — оно, конечно, можно, но не нужно.

Едва он это произнес, как что-то перевернулось в его голове, и он понял, что неправ. Тысячу раз неправ. И сразу стало легче дышать, и этакая окрыленность появилась, приподнятость.

— Ну, хорошо, — сказал он.

— Я тоже поначалу засомневался, — подхватил Семендяев, — потом пронзило: а чего бояться-то? Пронин вон не боится, видит, что прав. Патриот, нафиг. А мы получается кто, раз боимся? Вредители. Правильно я говорю?

— Правильно.

— Сейчас же и выедем, — сказал Семендяев. — Мусатова забираем?

— Его теперь днем с огнем не сыщешь, нарасхват, — ответил Черемушкин. — До вечера управимся?

— С ночевой, Василий, с ночевой. Переночуете у меня в Тамбове — места навалом…

Разумович на своей горбатой Оке домчал их до Тамбова за пять минут. По какой червоточине они перемещались — не суть важно, но как только Разумович втопил педаль газа, за окнами сделалось черным-черно. Хорошо, что военные пока об этом феномене ничего не знали. И хорошо бы не узнали никогда.

А вот дальше, когда машина остановилась, Семендяев показал, что недаром проводит так много времени в компании с Разумовичем. Сказал ему вальяжно: «Ефим Борисович», — тот в ответ уронил голову себе на грудь, Семендяев залез ему пальцами под прическу, нащупал на шее какой-то хитрый тумблерочек, щелкнул им. Разумович поднял голову, повертел ею в разные стороны, произнес «Мерси» и шустро полез наружу. Захлопнув за собою дверь, прытко поскакал к ближайшему дому.

— Куда это он? — спросил любопытный Дергунов.

— Тебе всё скажи, — проворчал Семендяев, пересаживаясь на место водителя.

— И всё же, — не унимался Дергунов, показывая, что он пусть чуть-чуть, но главнее.