Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Или не разбивает, — усмехнулся Тарнеголет. — Чувствуется, что вы не юрист, конкретики маловато.

— Разбивает, дорогой мой, разбивает, — утешил его Мортимер. — Могу сказать день и час, могу даже показать, как это произойдет.

Тарнеголет побледнел и начал вставать, рванул душивший галстук, просипел:

— Душно. Что вы там подмешали в боржом?

— Это всего лишь богатое воображение, — сказал Мортимер, усаживая его назад в кресло. — В Мюнхене вас ничего не спасет, а здесь вы будете в целости и сохранности. И всегда сможете побывать где вам угодно, зная наперед, что ничего вам не грозит.

— Сколько денег нужно? — мрачно спросил Тарнеголет.

— Пусть вас это не беспокоит, — сказал Мортимер. — С вашего счета будет снято ровно столько, сколько необходимо. Ваша электронная подпись у нас имеется. Единственное, что вам потребуется, это заключить договор с администрацией города, передав ей свои права на любого рода сделки. Вот тут вам придется расписаться. Через полгода удвоенная сумма поступит на ваш счет.

— Сколько? — прорычал Тарнеголет.

— Хорошо. Снято будет пятнадцать миллиард евро, поступит тридцать миллиардов. Вас это устраивает?

— А гарантия, значит, моё здоровье? — усмехнулся Тарнеголет, но чувствовалось, что ему тяжеловато. — Есть такой способ письма — вилами по воде.

— Дорогой мой Зиновий Захарович, — Мортимер взял его руку, начал поглаживать. — Поймите, вы член команды. Ещё два месяца назад у вас были только лишь шкатулка и скромное пособие, на которое вы позволяли себе ежедневно покупать курочку. Теперь у вас миллиарды евро. Посчитайте, вы же грамотный человек, сколько нужно получать в день, чтобы за два месяца стать обладателем пятнадцати миллиардов. Не ударяя при этом палец о палец.

— Да, действительно, — пробормотал Тарнеголет. — Как это у вас, у русских, называется — общак? Я кассир общака, как все ваши олигархи? В любой момент сапогом под зад, катись, Зиновий, колбаской по Малой Спасской.

— Э-э, да бросьте вы, — Мортимер отпустил его руку. — Никто у вас ваших денег не отнимает. Просто пришел такой момент, когда срочно требуется иностранная инвестиция. Это не просто модное слово, это жизненная необходимость. Дело в том, что южные инвесторы скупили дешевые активы в городе и взвинтили цены до уровня московских. Но оформляют сделки таким образом, будто продают эти самые активы по прежним, бросовым ценам. Городу это невыгодно, поэтому вы, господин Тарнеголет, как русский патриот, приходите нам на помощь, инвестируете ваши капиталы, получаете на этом законную прибыль и платите в городскую казну соответствующий подоходный налог. Честно? Да. Порядочно? Несомненно. Особенно если учесть, что город стремительно растет, сближаясь с Москвой. А если хотите обессмертить себя в веках…

— Не хочу, — панически воскликнул Тарнеголет.

— То можете инвестировать свои средства в будущее строительство, — закончил Мортимер. — И стать владельцем самых крупных в мире активов. Отцом-основателем.

— Можно я пойду? — попросил Тарнеголет, озираясь.

— Да, да, конечно, — ответил Мортимер. — И вот что я вам скажу напоследок. Я понимаю, что костюм у вас дорогой, но дорогим он не смотрится. Походите с милой девушкой Лерой по нашим магазинам, она подберет то, что нужно.

— Лучше куплю у себя, в Германии, — возразил Тарнеголет. — Не люблю итальянские костюмчики одесского разлива.

— Ошибаетесь, — сказал Мортимер. — Наш супермаркет лучше любого американского, где одно китайское шмотьё, и тем более немецкого, где вы прибарахлились. Самая последняя просьба: не экономьте на парикмахере, вас же знает весь мир.

— Откуда знает? — изумился Тернеголет.

— Посмотрите последние новости…

Берц уже ждал его в коридоре, обнял, понурого, за плечи, повел в свои апартаменты, спрашивая: «Что случилось, дорогой? Олег Павлович напугал?»

— Да уж, нагнал страху, — ответил Тарнеголет, дергая плечами, чтобы освободиться от объятий. — Рекомендует стать отцом-основателем, какую-то Леру навязывает.

— Основателем чего? — уточнил Берц.

— Вашего Знаменска. Вид на жительство предлагает. Даже не предлагает, настаивает.

— Немедленно соглашайтесь, — сказал Берц. — Олег Павлович плохого не предложит. Умнющий мужик…

Кабинет у Берца был маленький, метров тридцать, не чета Мортимеровскому. Зато обставлен изысканно, не кабинет, а антикварная лавка, что ни вещь, то предмет роскоши.