Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

Получилось суховато.

— Совсем забыл. Пожалуй, вечером не получится, — Дергунов засобирался, начал поднимать свой велик, который валялся на обочине.

Трезор понял, что с ним играют, резво подскакал, да не подрассчитал. Оба кубарем покатились в кусты…

— Кто такой Иеремия? — спросила Лера.

Они ехали вдоль поблескивающего под солнцем водоёма. Ехали молча, потому что Лера не хотела разговаривать, а тут вдруг заговорила.

— Обращённый, — ответил Черемушкин. — В самом ещё начале, когда Семендяев кинул нас с Лёшкой на Объект, помог нам. Второй раз я его увидел уже в клетке в Галерее. Раздвоенного.

— Что такое обращённый? — спросила Лера.

— Интересный вопрос, — сказал Черемушкин, который сам толком не знал, что это такое. Обращённый и обращённый, так назвали, а кто назвал, почему назвал? Так принято, так здесь говорят. И вдруг в голове его сами собой начали возникать слова, которые складывались в предложения, и он начал послушно повторять:

— По словарю обращённый — это тот, кто принял иную веру. Но здесь немного не так, тут скорее всего имеется в виду тот, кто вводится в обращение. Как, например, новый рубль. Короче, обращённый — это абориген, биоорганизм, коренной житель Объекта. В один момент они, эти аборигены, начали со страшной скоростью мутировать, вымирать. Мортимер упрятал их всех в Галерею, там особая атмосфера и они вроде не так мрут. То есть, спас. Назвал экспонатами, хотя какие они экспонаты. С их точки зрения он изверг.

— А ты как думаешь?

— Какой же он изверг, если спас? — ответил Черемушкин. — Биороботы протягивают ножки много чаще, именно их пускают на переработку. Обращённых тоже пускают, но гораздо реже. Что их, хоронить, что ли?

— Уймись, — сказала Лера. — Куда это тебя понесло?

— Сама же спросила, — отозвался Черемушкин. — Кстати, гении, о которых плачется Лаптев, тоже обращённые. В них была внедрена уникальность первоисточника, каким образом — не знаю. Это, я думаю, их и погубило. Гениальность дается Богом, и даётся человеку, а не искусственному созданию, у которого нет души.

Всё, отпустило. Вот она — цена тех пяти минут в белом кожаном кресле. Мортимер зацепил крепко, может даже чип вставил. Теперь диктует.

— Вспомнила, — сказала Лера. — То-то, думаю, имя знакомое. Это Денис говорил про Иеремию. Просил, если можно, похлопотать, потому что он сможет меня вылечить.

— Дениса только слушать, — усмехнулся Черемушкин. — От чего вылечить-то?

Он нарочно держался бодрячком, чтобы Лера себя не загоняла в тупик.

— Понятия не имею, — пожав плечами, сказала Лера. — Хорошо, а кто такой Шарк-Шарк?

— Директор Галереи, в которой в клетках сидят обращённые, — ответил Черемушкин. — Зачем сидят — не знаю, может, за их исходом кто-то наблюдает. Какие-нибудь учёные. Ученые ведь любят наблюдать за кроликами, обезьянами, а тут почти что люди. Шарк-Шарк следит, чтобы обращённые не сбежали, хотя куда им бежать — вне Объекта они мгновенно самоуничтожатся.

— Почему?

— Так устроен Объект, — сказал Черемушкин. — Ну, всё, приехали.

Лаптев их ждал. Признался, что давненько не чувствовал такого прилива сил. Почему, спрашивается? Потому что впереди появился просвет.

— Между прочим, — сказал Лаптев, — до вас тут побывала Егоровна. Уж так ругалась, так ругалась. Её с вашей, Василий, подписью, во всех инстанциях послали куда подальше.

— Что-то все эти Егоровны напрочь отшибают всякую охоту двигать культуру, — ответил Черемушкин. — Наверное, я погорячился.

— Нет, нет, — воскликнул Лаптев. — Только честный и порядочный человек сможет нам помочь. Крепитесь, мы с вами.

Лера фыркнула, но тихонечко, незаметно.

— Набросайте проект плана, — сказал Черемушкин. — А мы тем временем к Мортимеру.

— Давайте вместе набросаем, — возразил Лаптев. — А потом с этим проектом к Мортимеру. Так логичнее.

— Нет, нет, — сказал Черемушкин. — Финансы всегда впереди любого проекта…

Мортимер-директор как всегда был на месте.

— Очень, очень рад, — сказал Мортимер. — Присаживайтесь, голубчики. Как жильё — хорошо?

— Хорошо-то хорошо, — ответил Черемушкин. — Вот только Лёшка Дергунов ютится в общаге, заслуженный генерал Семендяев — там же, а мы, как баре, в царских хоромах.

— Так отдайте хоромы Лёшке или генералу, — не моргнув глазом, произнес Мортимер. — Я не возражаю.

— Э-э, — протянул Черемушкин. — Ну, я не знаю.

— А ты что скажешь, красавица? — обратился Мортимер к Лере.

— Там полно таких же особняков, — ответила Лера. — На всех хватит.