— Уж эти мне забегаловки, — сказал Страстоперцев, прихлопывая за собой дверь. — Грили и шашлыки. На кой ляд мне завтракать на сотню? Я хочу сосиски с капустой за червонец. У тебя есть сосиски с капустой? И он хищно повел длинным аристократическим носом.
— Мало бы что у меня есть, — ответил Щукин. — Идем посмотрим.
— Мясом пахнет, — сказал Страстоперцев, входя вслед за ним на кухню.
— Это от соседей несет, — объяснил Щукин и полез в холодильник.
— Та-ак. Кислое молоко будешь?
— Это что за кислое молоко? — полюбопытствовал Страстоперцев.
— Которое скисло, — отозвался Щукин. — Если не будешь, то я выброшу.
— Выбрасывай.
— Нет, не выброшу, на нем блины можно заквасить, — в раздумье произнес Щукин. — Горошек хочешь?
— Хочу. С колбасой это то, что надо. Щукин заглянул в банку с горошком и отпрянул.
— Нет, с горошком пас, а то придется на венок раскошеливаться. Он выкинул смердящую банку в помойное ведро и неожиданно предложил:
— Давай покурим.
— У тебя какие? — спросил Страстоперцев.
— Никакие, — бодро отозвался Щукин. — Вчера последние докурил. Генка криво усмехнулся и выложил на стол початую пачку «Явы».
— Жаль, кофе нет, а то бы под кофе хорошо, — сказал Щукин, закуривая. — Похоже, тоже кооперативщики поработали.
— А то кто же, — согласился Страстоперцев. — Пока мы тут с вами ушами хлопаем, эти ребята делают бизнес.
— Ты не на драндулете? — переменил тему Щукин.
— На нем, родимом.
— В Смолево? — уточнил Щукин.
— В Смолево.
— Погоди-ка, в морозильнике пошарю, — Щукин начал вставать. — Сдается мне, что там…
— Не, старик, у меня бензину в обрез, — перебил его Страстоперцев. — Только-только до заправки. До заправки Щукину было не с руки, поэтому он водрузился обратно на табуретку и сказал:
— Вспомнил. Мы же эти сосиски еще во вторник умяли. Он посмотрел на Страстоперцева, как бы проверяя — верит тот или не верит. У Генки неожиданно заурчало в животе.
— Давай чаю, — сжалился Щукин. — И булку с маслом.
— Давай, — моментально согласился Страстоперцев и спросил: — А Валентина далеко? Вопрос про Валентину был задан не случайно. Будь Валентина дома, Генка бы уже сидел перед тарелкой, наполненной вкусной дымящейся едой, и наворачивал за обе щеки. Валентина Генку жалела. А Щукин был не такой. По его мнению Страстоперцев любил выпить и поесть что называется «на халяву», то есть за так, поэтому он его время от времени «учил». Генка понимал, что его «учат», и не обижался. Начавший было рокотать холодильник внезапно замолк, будто отключили энергию, затем снова начал работать как ни в чем не бывало. В момент отключения чуткое ухо Щукина уловило где-то в глубине квартиры слабый треск.
— Посиди-ка, — сказал он Страстоперцеву. — Я сейчас. Генка проводил его тоскливым голодным взглядом. Войдя в гостиную, Щукин негромко позвал: «Ту Фта, ты здесь?»
Никто не откликнулся. Ту Фта и его команда оказались в спальной. Они взволнованно переговаривались между собой на птичьем «алабашлы».
— В чем дело? — строго осведомился Щукин. — А если бы сюда зашел Геннадий?
— Мы знаем, что это вы, — отозвался Ту Фта. — У Геннадия вкус другой.
— Что мы вам, югославская ветчина? — проворчал Щукин. — Вкус.
— У вас вкус вкусный, а у Геннадия с почесунчиком, — объяснил Ту Фта. — Хотя, конечно, и у него вкусно, не то что из розетки.
— Вы и к розетке присасывались? — скорее констатировал, чем поразился Щукин, так как его подозрение, отчего отключился холодильник, подтвердилось. Собственно, а почему бы и нет? Энергия есть энергия. Не все ли равно, откуда выкачивать джоули?
— Да, присасывались, — с достоинством ответил Ту Фта. — Мы не хотим жить в долг. Мы желаем самостоятельности.
— Но я плачу за энергию, которая в этих розетках, — сказал Щукин. — Иди проверь, вон на счетчике в коридоре мотает. Поди, сотню киловатт сожрали. Чуть КЗ не устроили.
— Какой вы бессердечный. Зум-зум, — произнес Ту Фта. — У нас чуть-чуть не произошло ЧП, а вы — КЗ. Интонация у эмбриона была весьма свободолюбивая, и это Щукин не преминул заметить.
— Кто клянчил джоули? — вопросил он. — Я или ты? Запомни, ты у меня должник.
— Вернем сторицей, — перебил его Ту Фта. Это уже ни в какие ворота не лезло. Это граничило с наглостью.
— Верни, — сказал Щукин и тут же содрогнулся от сильного электрического разряда в область копчика. — Ладно, угомонись. Не к спеху. Хлопнула входная дверь. Пришла Валентина.
— Сидите тут, — сказал Щукин инопланетянам и вышел в коридор. Он еще не осознал, что инициатива перешла в «руки» Ту Фты. В свое время Валентина работала в цирковом кордебалете и была стройной эффектной девицей с длинными красивыми ногами. После замужества она уже через год имела сына Олежку и почетное звание домашней хозяйки. Сначала это ей нравилось, но потом как-то стало не хватать денег и независимости от охамевшего Щукина, который возомнил себя монополистом. Когда она это поняла, было поздно. Стройность и умение выходить в шпагат куда-то исчезли, а красивые длинные ноги администрация была способна оценить лишь у незамужних и достаточно уступчивых юных дев. К тому же началось неудержимое расширение талии. С такими параметрами кордебалет противопоказан. Валентина смирилась с участью быть женой грубого Щукина, и это смирение в конце-концов привело к тому, что он стал относиться к ней помягче, поделикатнее. А когда во время очередных гастролей она взяла на себя обузу кормить «верхних» — вечно голодную ораву из трех мальчишек и одной девчонки — и блестяще с этим справилась. Щукин совсем размяк.
Читать дальше