Дмитрий Баюшев - Щукин, дай джоуль [СИ]

— Пойти толкнуть? — ворчливо спросил Щукин, открывая дверь, но тут же, озаренный догадкой, захлопнул ее и спросил: — Ту Фта, вы зачем обесточили машину?

— Вкусно, — отозвался Ту Фта. — Вкусно и полезно.

— Верните, а то дальше пойдем пешком, — посоветовал Щукин.

— Кульма, — после некоторого молчания сказал эмбрион. — Заан пту… Пту… Все, готово. После этого «пту» мотор завелся с пол-оборота. Вскоре дождь кончился, но по дороге вовсю бежали веселые ручьи, и встречные машины щедро обдавали лобовое стекло веером грязной воды. Страстоперцев свернул с шоссе, долго колесил узкими кривыми переулками, где Щукин никогда в жизни не бывал, выехал, наконец, на скромную, застроенную двухэтажными домами улицу под названием «Индустриальная» и тормознул напротив дома номер 16. Никакой таблички, повествующей о существовании фирмы «Чувяк», не было, но Генку это не смутило. Покинув машину, он уверенно нырнул между домами во двор. Щукин опустил стекло. Воздух после дождя был замечательно свежий, с озончиком. Небо было серое, но не такое безнадежно серое, как полчаса назад, кое-где между тучами уже угадывались окна, сквозь которые готово было брызнуть ослепительное солнце. Не хотелось думать, что снова может хлынуть ливень. Щукин вышел из машины. В рубашке было довольно прохладно. Мимо, расплескивая мелкие лужи, лихо промчался желто-красный троллейбус. Между его длинными несуразными токосъемниками и проводами контактной сети проскакивали голубые искры. Снова неуловимо повеяло озоном. Затем где-то во дворах дружно и разом вскрикнула орава звонкоголосых ребятишек и притихла.

— Вай! — Завопила вдруг походившая мимо женщина. — Смотрите, что это? Вай! Щукин посмотрел на полную женщину, по виду чисто русскую, но почему-то кричащую с кавказским акцентом, затем переместил свой взор туда, куда она показывала рукой. Мокрые провода, которые прошедший троллейбус заставлял искрить, теперь были облеплены наплывами голубоватых «виноградин», которые шевелились, менялись местами и беспрерывно росли. По мере роста они сливались, принимая сферическую форму, и, оторвавшись от провода, плавно взмывали вверх. Щукин насчитал девять шаров. Они были около двух метров в диаметре и двигались крайне медленно, как бы ожидая, когда, наконец, созреет и освободится самый большой, десятый шар.

Под ахи, охи и вай-ваи прохожих он созревал еще с минуту, достиг в диаметре метров двадцати, после чего нехотя этак отлепился от провода и поплыл вверх. И тут до Щукина дошло, что вовсе не ребячьи голоса слышал он сразу после того, как прошел желто-красный троллейбус, — это мимо на кормежку, звонко вопя, промчалась команда Ту Фты. Как бы в подтверждение этому большой шар остановился над низкими крышами, где его ожидала группа мерцающих искрами мелких шаров. Троллейбусные провода начали дребезжать, как плохо натянутые басовые струны. Щукин с трудом разобрал в этом дребезжании следующее:

— Какие вы мелкие и жалкие, людишки. Это говорю я — великий Ту Фта. Хаба. Сразу после его слов в вышине полыхнула молния. Грозовой процесс и не думал прекращаться, он сделал временную передышку и теперь снова набирал силу. На глазах небо потемнело, светлые окна затянулись. Щукину по темечку ударила полновесная капля. Дождь мог начаться с минуты на минуту.

— Вам, жалкие аборигешки, никогда не стать великими, — продолжал между тем Ту Фта. — Почему? Я отвечу. Потому что вы тупы и агрессивны. Даже если среди вас появится кто-то разумный, вы сожрете его из зависти. Единственный, кто мог бы вам помочь — это я, Ту Фта Совершенный. Но я не хочу этого, ибо вы агрессоры, кучамаруча. Не-ет, мы не позволим папавиончи наши крейсера. Лучше мы вас, гнусных аборигешек, папавиончи ган… Ту Фта явно перебрал дармовой энергии. Наверное, ему нравилось проявиться в таком эффектном искрящемся виде и говорить разящие словеса. Но Бог с ним, с Ту Фтой и его честолюбием. Щукина беспокоило другое: напряжение в контактной сети составляло 500–600 вольт, и теперь Ту Фта со своими малышами, переполненные электроэнергией, представляли собой реальную опасность. Достаточно ничтожной случайности, чтобы вся эта энергия, непонятным образом удерживаемая в определенном объеме, по всем законам физики устремилась к земле. И тогда все, что окажется на ее пути, будет испепелено.

— Значит так, быстренько разошлись, — непререкаемым тоном сказал Щукин. Русская женщина с кавказским акцентом пронзительно взвизгнула, остальные не обратили на Щукина внимания. В толпе шло обсуждение: