К Брахман - Рождения [СИ]

Глянула Зинаида и обмерла, на нее смотрели два глаза, красных, горящих огнем ненависти, прожигающие до самого сердца. И кинуло испуганную насмерть девицу от этого взгляда в жар.

— Что, страшно? — Заревело вокруг на тысячи голосов существо. — А чего ты боишься?

И хохот, раздавшийся в ушах, звоном тысячи барабанов заглушил все вокруг. Оцепенела девица, язык к небу приклеился, пошевелить им не могла. А лицо старухи тем временем продолжало вещать голосами матери, мужа, Гришки, знакомых. От какофонии звуков хотелось закрыть уши и кричать, но намертво приросла к снежной дороге Зинаида, слушая тварь мира подземного.

— Не захотела ребенка Богова, так получишь от сатаны подарок. Скоро дите понесешь, отныне ты наша. Служи сатане, и взойдет на тебя пламя огня его.

Взорвался мир перед глазами девушки, затянулось пеленой кровавой все вокруг. Раскрылась перед взором ее погибель земли, и увидала она в пламени дьявольском души, извивающиеся в агонии и протягивающие руки в позднем раскаянии к Богу.

— Ааа!

— Зинка, ты чего орешь?

Зинаида открыла глаза и, все еще прерывисто дыша, мутным взглядом уставилась на Гришку.

— Ну и чаго ты орешь как припадочная?

— Я что, кричала?

— Еще как, словно тябя ножом резали.

— Ну и приснится же такое, — пробормотала Зинаида, — ладно, Гриш, ты иди, я тут маленько посижу. Сон просто страшный приснился.

Григорий внимательно посмотрел на девушку, но, махнув рукой, вышел и прикрыл за собой дверь. Зинаида поднялась, подошла к зеркалу и долго разглядывала себя, не найдя ничего особенного, снова лягла в постель.

— Смотри, Федя, смотри быстрей, — радостно вскричала молодая женщина.

— Что там? — Из кухни послышался недовольный голос.

— Федь, ну, пожалуйста, ты можешь хоть на минутку оторваться от своей работы? — Спросила жена.

— Ну оторвался, чего нужно, ты же знаешь, Клавдия, конец месяца, план горит, а это, между прочим, наша зарпл… Батюшки, — зашедший в комнату мужчина выронил из рук газету услыхав, как его дочь с беззубой улыбкой четко и внятно произносит: «ма-ма». В руках у ребенка была погремушка, которой она потряхивала и улыбалась, словно маленькая старушка.

— А скажи па-па, — просила счастливая мать, прыгая у кроватки.

— Слушай, Клавдюшка, а не рановато ли она говорить начала? Может, это отклонение какое-то? Надобно с доктором посоветоваться. Ты так не думаешь? — С тревогой в голосе проговорил Федор.

— Да ну тебя, — отмахнулась жена, — чего это я с доктором советоваться буду. Ты лучше порадуйся за нас, — щебетала, бегая вокруг малышки, счастливая, женщина. — Уж коли надо будет, то с бабкой посоветуюсь, она у нас не хуже любого доктора.

— Да, — задумчиво произнес Федор, разглядывая дочь, — она у нас похлеще любого врача будет. Ты знаешь, Клав, я же тебе забыл новость сообщить, просто в суматохе дня вылетело из головы, меня сегодня к себе директор завода вызывал…

— Что-то нехорошее случилось? — перебила жена, встревожено взглянув на мужа.

— Нет, наоборот, только знаешь, я все в толк взять не могу, чего это он так ко мне мнение изменил? Раньше только и слышно было на всех собраниях «Черенков не справляется», «Черенков политически неграмотный», а тут..

— Ну чего тянешь, говори, что там такое стряслось? — нетерпеливо перебила Клавдия мужа.

— Вот нам к новому году квартиру выделяют в две комнаты.

— Чего?! — Не веря своим ушам, подошла ближе Клавдия.

— Квартиру выделяют, а еще он мне предложил в партию вступить. Вот так, берет меня под руку, как лучшего товарища, и так, знаешь, тихо и говорит: «Почему бы вам, Федор Иванович, в партию не вступить, вы у нас молодой перспективный специалист». Так я, говорю, заявление писал, отказали же. А он мне: «Ах да, была одна неувязочка, но теперь уж давайте поторопитесь, а то как-то нехорошо получается, талантливый инженер, а не в партии. Я вам сам рекомендацию и подпишу». Похлопал меня по плечу. Стою я, значит, и не знаю, что мне сказать, то ли поблагодарить, то ли спросить, что так повлияло на его мнение. А он увидел, как я мнусь, и, видимо, по-своему все воспринял. Да и говорит мне, мол, благодарностей не надо, я, мол, вижу, что вы работник хороший, вот мы вас и будем продвигать. А теперь, говорит, идите работайте, и жене вашей от меня здоровья пожелайте.

— И что ты? Надеюсь, не стал как всегда отказываться? — С дрожью в голосе спросила Клавдия. — Я знаю, ты у меня самый принципиальный, но, может, Феденька, хоть раз уступишь? Ну сделай мне подарок. — Все еще видя в лице мужа сомнения, она продолжала убеждать. — Ты ведь очень хороший работник. Почему ты думаешь, что не заслужил квартиру?