К Брахман - Рождения [СИ]

— Он решил не беспокоить вас своим присутствием. Вот, — вытянул из кармана брюк ключи и протянул их Зинке водитель, — от квартиры.

— Подожди, я скоро.

Захлопнув перед носом мужчины дверь, Зинка помчалась в комнату. Вытянув из-под дивана чемодан, она принялась складывать туда вещи Глеба. Сборы много времени не заняли, уже через десять минут набитый чемодан стоял у порога.

— Вот.

— Премного вам благодарен, Зинаида Петровна, — со злостью произнес водитель, беря чемодан, — и запомните, не видать вам счастья в жизни, не тем путем вы к нему стремитесь.

— Не тябе меня учить! — Злобно крикнула Зинаида и хлопнула дверью.

— Да уж, не мне, — бурчал, спускаясь по лестнице, Николай Васильевич, склонившись под тяжестью чемодана, — да только жизнь тебя, Зинаида, уж точно научит.

— Чаго прешь, как танка! — Услыхал чей-то голос задумавшийся водитель.

— Простите, не заметил, задумался, — стал он извиняться.

— Не заметил он, так зеньки протри, — грубо ответил тот, проходя в подъезд.

Николай Васильевич опустил чемодан и внимательно посмотрел в спину удаляющемуся парню.

— Точно, новый Зинкин хахаль. Да уж, под стать себе нашла, — водитель улыбнулся и, подняв чемодан, направился к машине.

— Я совсем этих городских не пойму, они ходют, а по сторонам не смотрют, — заходя в квартиру, пожаловался Григорий.

Не услышав ответа, он прошел на кухню. Зинаида сидела, подперев руками подбородок, и хмурилась. Увидев вошедшего Григория, она вопросительно взглянула на него.

— Ты чаго расселась? — Недовольно спросил Гришка, — где еда? Ты что ж, меня голодом решила заморить?

— Что ты, Гриш.

Зинка тут же вскочила и кинулась накрывать стол. Быстро достала из холодильника колбасу и сыр, положила в тарелки жареной картошки, порезала салат и налила чай.

— Я тябе вот что скажу, Зинка, у меня не побалуешь. Так что старайся мужу угодить, Ясно тябе?

— Ну чаго ты завелся? Лучше скажи, ты машину посмотрел?

— Посмотрел, только там ко мне один сосед, наверное, подошел и спрашивает, мол, где это хозяин. Я ему и говорю, что, мол, я хозяин, а он так удивленно, а что, мол, Глеб Леонидович машину продал?

— А ты что же ответил?

— Я сказал, что, мол, не его это дело. А ты, Зинка, значь, должна всем сказать, что я тяперь хозяин. Поняла?

— Хорошо, Гришань, — вздохнула женщина.

— А чаго это ты так вздыхаешь? Али чем-то не довольна? — Гришка с подозрительностью посмотрел на Зинаиду.

— Да нет, все хорошо. Тут только водитель мужа приезжал, вещи забрал и ключи привез.

— Ну и че ты недовольна? Радоваться должна, а ключи мне давай, — тут же потребовал Григорий, — так, это я, значь, с ним столкнулся в подъезде.

— Наверно, — пожала плечами Зинаида.

Из головы у нее все не выходили слова о счастье, сказанные Николаем Петровичем. Как-то тревожно было на душе. Казалось, все, что она делала, было не правильно. Страсть к хорошей жизни привела ее к накопительству все большего и большего количества денег и материальных благ. Это не позволяло глубоко задуматься над нравственной стороной этого вопроса. Пригласив Григория за стол, сама сказалась больной и отправилась в спальню прилечь. Червоточина подтачивала изнутри, настроение от прихода водителя было безвозвратно испорчено. Григорий задерживать новоиспеченную жену не стал, в голове у него созревал план действий на сегодня: нужно было все просмотреть, пересчитать, оценить. И потому уход Зинаиды для него был как раз к месту.

— Ты, Зин, иди, отдохни, а я тут осмотрюсь, как чего, — ласково сказал он вслед.

Зинаида ушла к себе в спальню, прилегла и задумалась. Почему ее все так ненавидят? Ну что она такого сделала? Ведь ничего страшного не произошло? Ну обманула она мужа своего, выходя замуж, так многие девушки стремятся любым способом поскорее выскочить замуж. А чем она хуже? Ну повезло ей больше других, так и усилий для этого она больше приложила. В чем же тогда ее вина? Нет мне просто завидуют, решила, засыпая, Зинаида. И приснился ей сон. Идет она домой в деревню со станции. Снег и пурга заметают все вокруг, дороги не видно, холодина жуть, пробирает до самой последней косточки, а она в старом кожушке с материнского плеча и в валенках на два размера больше, топчется посреди дороги, чтобы согреться. Кругом темень, хоть глаз выколи, и тут откуда ни возьмись, лицо старухи в клубах снега вырисовывается. Смотрит на Зинку. Испугалась и застыла на месте Зинаида, даже пошевелиться боится.

— А что, Зинаида, нажилась на чужих бедах? — Услыхала она скрипучий голос старухи.