Андрей Валентинов - Лонжа

– Да! – Колобок подпрыгнул и замер на месте. – И-мен-но! Exceptio probat regulam in casibus non exceptis! Так о чем я? А, о картинах, конечно. Времени у меня нет, но я поручу вас заботам надежного и очень квалифицированного человека. Настоящий arbiter elegantiae. Он вам всех объяснит и по-ка-жет. А если что, звоните в колокольчик. Всё, я побежал, очень рад знакомству!..

– Арман, у тебя есть колокольчик? – вздохнула девушка, потирая локоть. – Кстати, ты молодец!

Черноволосый поправил галстук-бабочку.

– А меня так учили. При разговоре с сумасшедшим требуется не только ему поддакивать, но и по возможности опережать в логике бреда. Кстати, куда он нас затащил?

…Галерея, долгий ряд мавританских колонн, серые стены, высокие окна в чугунных решетках. Резная дверь, тяжелый висячий замок.

– И где этот надежный и очень квалифицированный? – вздохнула Мод. – Как думаешь, через забор мы сможем перелезть?

– Очень сожалею, мадемуазель, но едва ли, – печально молвил чей-то негромкий хрипловатый голос.

От серой стены отделился некто столь же серый, в больничном халате, шапочке, но при галстуке, ярко-красном, словно вызов судьбе.

– Лично я пытался два раза. В последний мы бежали к забору наперегонки с здешним Цербером. Ирландский волкодав, чудесный песик, но иногда на него находит. На забор я запрыгнул, а вот дальше…

Узкое длинное лицо, вислый нос, борода-эспаньолка и невыразимо грустные глаза, в которых плещется Мировая Скорбь.

– Итак, я к вашим услугам. Не беспокойтесь, в отличие от господина директора, я совершенно не буйный. Помянутый вами колокольчик у меня имеется, но лучше в него не звонить. Здешние санитары сначала надевают на всех «адские» рубахи, а уж потом начинают разбираться.

– Мы из Парижа, по поводу будущей выставки, – пояснила Мод, храбро выглядывая из-за спины черноволосого. Мировая Скорбь, кивнув, полез за пояс и позвенел ключами.

– Это здесь, за дверью… Извините, сразу не представился, но не хотелось вас заранее смущать. У меня, как и у всех нас, имеется номер, имя в регистрационной карте, но оно конечно же не настоящее. Меня, видите ли, подменили еще до рождения, в позапрошлом веке…

– Арман Кампо, – чарующе улыбнулся красавчик и протянул руку.

– Мод Шапталь, эксперт, – девушка тоже постаралась улыбнуться, но руки спрятала за спину, что не осталось незамеченным. Взгляд Мировой Скорби налился укоризной.

– Я совершенно безвреден, мадемуазель Шапталь. После того, как испанцы захватили наш форт, я ушел в отставку. Итак, позвольте представиться: адмирал Жозе Мариани, художник-герметист, глава Братства Черного Флага и президент Свободного Гваякана [22] О том, что действительно случилось с Братством Черного Флага и Свободным Гваяканом, можно узнать, посмотрев кинофильм «Combat d’amour en songe» (режиссер Рауль Руис). .

Мод решила ничему не удивляться. Свободная Германия, Свободная Франция, Свободный Гваякан…

– Герметическая картина – вот к чему я стремился всю жизнь, уважаемый мсье Кампо. Я написал три исцеляющих полотна и один отравляющий триптих, посвященный Благовещению. Не удивляйтесь, времена стояли суровые. Меня самого приговорили к пожизненной ссылке на галеры, это было в Тунисе. Я бежал в Испанию, но там мною заинтересовалась инквизиция…

Невыразимо печальный голос доносился сзади. Арман Кампо надежно стреножил пиратского адмирала сразу же за дверью. Отвел к ближайшей стене, взял под локоток и приготовился слушать. Девушка, облегченно вздохнув, огляделась. Три небольших зала анфиладой, картины на стенах, много, висят рама к раме. Ближе всего – Фрагонар, скорее всего копия, за ним… Неужели Ватто? Нет, конечно, подражание…

– Мадемуазель Шапталь! – донеслось из-за спины. – Картины развешаны по столетиям. Здесь XVIII век, приличных работ нет, не тратьте время. Но в следующем зале есть настоящий Мейссонье раннего периода и два этюда Делакруа. А то, что вам нужно, – дальше, в третьем… О чем это я, мсье Кампо? Да, в Испании, в тюрьме инквизиции, я познакомился с Себастьяном Делем, его тоже обвиняли в пиратстве. Мы решили бежать…

Адмирал оказался прав – от картин веяло неизбывной провинциальной тоской. Такие подборки эксперт Шапталь уже встречала. Скорее всего, первый владелец купил все по дешевке на аукционах в годы Великой революции – хлам из разгромленных имений. А может и сам поучаствовал. Только его никто и не думал обвинять в пиратстве. Свобода, равенство, братство!

– После побега нас уцелело чуть больше двадцати. Мы захватили португальскую шхуну и через полгода высадились на берегу, поросшем гваяковыми деревьями на севере Чили…