Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч. Голубой человек

Поздно ночью экскурсанты заметили в отдалении группу островов. В первый раз они увидели величественную и угрюмую панораму архипелага Земли Франца-Иосифа. Впервые они увидели голые, мрачные скалы и горы, покрытые сверкающими ледниками. Ледники были похожи на светлые острогрудые облака, крепко прижатые к суровой земле.

- Пора на боковую,- сказал Волька, когда все уже вдоволь насладились необычайными видами далёких островов.- И делать, собственно говоря, нечего, а спать никак не хочется. Вот что значит не привыкли спать при солнечном свете.

- А мне, о благословеннейший, представляется, что спать мешает не солнце, а совсем другое,- смиренно высказал своё мнение Хоттабыч, но никто, к сожалению, не обратил на его слова никакого внимания.

Некоторое время после этого разговора ребята ещё бесцельно слонялись по верхней палубе. Народу становилось всё меньше и меньше. Наконец отправились в свои каюты и наши друзья. Вскоре на всей «Ладоге» остались бодрствовать только те, кто был занят на вахте. Но и они то и дело ловили себя на том, что их убаюкивает шум машин, плеск волн, шлёпавшихся о борта судна, беспокойное шипенье воды за кормой и монотонный грохот льдин, попадавших под форштевень.

Тишина и покой воцарились на «Ладоге». Из всех кают доносились мирный храп и сонное посапывание, как будто дело происходило не на большом пароходе, затерявшемся в двух с половиной тысячах километров от Большой земли, в суровом и коварном Баренцевом море, а где-нибудь под Москвой, в тихом и уютном доме отдыха, во время мёртвого часа. Здесь даже были, так же как ив палатах домов отдыха, задёрнуты шторы на иллюминаторах, чтобы не мешал уснуть яркий солнечный свет.

Впрочем, очень скоро выяснилось, что между «Ладогой» и домом отдыха всё же существует большая разница. В самом деле, если не считать крымского землетрясения, старожилы домов отдыха не запомнят случая, когда кого-нибудь сбросило бы с кровати во время сна. Между тем не успели ещё экскурсанты заснуть в своих каютах, как раздался сильный толчок, и они посыпались со своих коек на пол, как спелые плоды. В то же мгновение прекратился ровный гул машин. В наступившей тишине послышалось хлопанье дверей, топот ног экскурсантов, выбегавших из кают, чтобы узнать, что случилось. С палубы доносились громкие слова команды.

Волька свалился со своей верхней койки очень удачно. Он тотчас же вскочил на ноги, машинально потирая рукой ушибленные места. Не разобрав спросонок, в чём дело, он решил, что свалился по собственной неосторожности, и собрался снова залезть к себе наверх, но донёсшийся из коридора гул встревоженных голосов убедил Вольку, что причина его падения, очевидно, значительно серьёзьней, чем он предполагал.

«Неужели мы наскочили на подводную скалу?» - подумал он, поспешно натягивая на себя штаны, и тут же поймал себя на том, что эта мысль не только не испугала его, но даже доставила какое-то странное, жгучее чувство тревожного удовлетворения.

«Как это здорово! - пронеслось у него в голове, пока он лихорадочно зашнуровывал ботинки.- Вот я и попал в настоящее приключение. Красота! На тысячи километров кругом ни одного ледокола. У нас, может быть, и радиостанция не работает?»

Вмиг он нарисовал романтическую картину: корабль терпит бедствие, запасы пресной воды и продовольствия иссякают, но все экскурсанты и команда «Ладоги» держат себя мужественно и спокойно. По-прежнему продолжаются на «Ладоге» научные работы (по совести говоря, ни одного научного работника на пароходе не было). Но лучше всех ведёт себя, конечно, он - Волька Костыльков. О, Владимир Костыльков умеет мужественно смотреть в глаза опасности! Он всегда весел, он всегда внешне беззаботен, он подбадривает унывающих. А когда от нужды и лишений заболевает капитан «Ладоги» - Степан Тимофеевич, он, Волька, по праву берёт руководство экспедицией в свои руки…

- Какова причина, нарушившая сон, столь необходимый твоему не окрепшему ещё организму? - прервал его сладостные мечты позёвывавший со сна Хоттабыч.

- Сейчас, старик, узнаю, ты только не беспокойся,- подбодрил Волька Хоттабыча и побежал наверх.

На спардеке, у капитанской рубки, толпилось человек двадцать полуодетых экскурсантов, о чём-то тихо переговаривающихся. Чтобы поднять их настроение, Волька сделал весёлое, беззаботное лицо и покровительственно произнёс.

- Спокойствие, товарищи, прежде всего спокойствие! Для паники нет никаких оснований!