Павел Шейнин - Парус и веер

«Контакт — обман. Глизе — обман. И вообще, можешь засыпать обратно. У меня глаза на лоб полезли, когда он мне это рассказал».

Даже повернувшись спиной к дяде и заткнув уши, Ари отчётливо слышал голос. Он подумал, что сходит с ума, но тут же спохватился: «Гудини». Наверное, перемудрил с настройками и включил какой-нибудь шпионский режим. Как же его выключить?

«Слава богу, потом оказалось, что это эфор-телепат его страхи подслушивал. Представляешь? А я уже был готов подумать, что у нас утечка».

Ари моргнул. Потом ещё раз. И без того вязкое время стало течь ещё медленнее. Он резко повернулся, чтобы идти к дяде, чуть не потерял равновесие и опрокинул стойку вентилятора.

— А вот и наш Демосфен, — раздался голос Белаура, заметившего племянника. Теперь это точно были колебания воздуха: одна из девушек обернулась на звук и подбежала к Ари.

— Готовность пять минут!

Он вытянул руку по направлению к её лицу. Это жест значил то ли «всё в порядке», то ли «стой, где стоишь». Дядя подошёл к Ари.

— Утечка? — произнёс молодой человек.

— Что говоришь?

— Ты сказал «утечка».

У Белаура дёрнулась щека. Это выглядело так смешно, что Ари невольно улыбнулся.

— Дядя, ты не пугайся. Я случайно стал нейрохакером с этой новой штукой, «Гудини». Подслушал твой разговор. Я больше так не буду, честно. Только, пожалуйста, объясни мне, что значит «утечка». Пожалуйста, не то, боюсь, меня вырвет.

— Ари, у тебя же выступление… После…

— Сейчас!

На его крик обернулось несколько глотателей огня. Белаур увёл племянника в дальний угол шатра, где стоял запасной пульт режиссёра лазерной проекции. Они сели на пуфики, так что их глаза оказались вровень с разноцветными пиктограммами молний и звёзд.

— Ты не имеешь права со мной так разговаривать! — зашипел астроном.

— Да, конечно. Дядя, давай оставим на потом субординацию и дисциплинарные взыскания. У меня очень болит голова. Сейчас, когда я выйду на сцену, боюсь, что меня хватит только на стократное повторение слова «утечка».

— Не надо! То есть… Не надо поддаваться эмоциям. Ладно? — Впервые Ари видел, чтобы дядя так волновался. — Всё очень просто: прошлым летом появилась новая теория… Скорее, мнение, модель… Она не принята сообществом, это просто догадки…

— Дядя, что значит «утечка»?

— Псевдоконтакт! — выпалил Белаур. — Ясно? Не существует никаких глизеанцев, чёрт тебя дери!

Впоследствии Ари был готов поклясться, что в этот момент почувствовал облегчение. Он не мог смотреть в лицо астроному, поэтому отвёл глаза и уткнулся взглядом в кнопку с пунктирным изображением оранжевой звёздочки.

— Это только теория, — произнёс Белаур, стараясь говорить спокойно. — Кривая блеска Грумбриджа 1618 изгибалась соответствующим образом из-за редкой аномалии. Транзит экзопланеты сопровождался кометным роем или пылевым облаком с частичками льда. Это приводило к тому, что мы получали зеркальное отражение нашего бита. Каждый год, начиная с 2216-го. Глизе просто повторяла за нами.

— Но как же Бит 33? Исправление Ошибки?

— Мы не знаем точно — это мог быть просто астрометрический артефакт. Какое-то другое тело заслонило Глизе, оказалось на одной линии, и мы получили чуть большее помутнение звезды, единицу вместо ноля. Если теория верна, впредь мы будем получать только то, что сами отправили.

— Измерение сбилось только в 2049 году, при получении ответного Бита 33? Какова вероятность?

— Маленькая. Очень. Но мы так ждали Контакта, что трактовали неопределённость в свою пользу.

Белаур закашлялся. Он бы не выложил всё это, если бы мысли о псевдоконтакте не грызли его самого. Можно было отшутиться, соврать, выкрутиться хоть как-то. Тогда у Ари осталась бы лазейка. Дырка под забором. Но не теперь.

— Вот вы где! — над пультом выросла девушка с бейджиком. — Пора! Ваша очередь! Эй, — обернулась она в сторону. — Не трогайте статую моржа!

Девушка выругалась и исчезла. Ари встал в полный рост.

— Когда Звёздный комитет собирался объявить?

— Я не знаю. Всё это только теория. Комитет не может принять такое решение. Это будет значить… — Белаур отёр пот со лба и уронил ладонь на грудь. — Я ведь не виноват. Я так хотел выполнить обещание, данное твоим родителям. Что у тебя будет жизнь, достойная того, чтобы её прожить.

Ари скорчил гримасу. Ему стало противно лицо астронома — его нерешительность, его трусость. Пора было назвать вещи своими именами.

Он направился к выходу на сцену.