Павел Шейнин - Парус и веер

Хрипы, исходившие из глоток этих существ, мало напоминали человеческий язык. Значит, дядя был прав: забинтованный не мог сказать: «Всё обман». Что же он мог сказать? Ари активировал переводчик, усилил чувствительность барабанных перепонок на 150 % — и погрузился в белый шум шуршащих голосов.

веером дезориентация на входе больше я опоздала скоро дезориентация пройдёт не поделишься веером

Глаза молодого человека расширились. Ему показалось — или в многоголосом шорохе он услышал…

бред что за бред не мог он тебе такого сказать

Ари встряхнул головой. Теперь реплика Белаура? И снова слух наполнили обрывки фраз — фрагменты экскурсии, проходившей в Криофонде накануне, спотыкающаяся речь размороженцев, бессвязные возгласы, строчки забытых стихов. И вдруг:

клио милая ты моя цель

Ари отключил переводчик и прижался спиной к забору. Эфоры читали его мысли. Его — и всех остальных. Сознания Неспящих потонули в эхолалии, превратились в телепатический компот. В гентернете можно было прочитать, что нейроимпланты большинства зомби-мудрецов пришли в негодность с конца двадцать первого века, но, похоже, Криофонд поддерживал прошивку в рабочем состоянии, чтобы передавать команды. Рейды в чужие головы могли быть просто побочным эффектом.

Что-то коснулось лодыжки. Впалые глазницы, облезлая кожа… Ари подпрыгнул, будто ужаленный, и метнулся в сторону, а потом вцепился в верхушку забора. Но за ним никто не гнался. Долговязый эфор в испачканной хламиде вылез из дырки откуда-то снизу и, пошатываясь, присоединился к остальным. Ари спрыгнул на землю и обследовал отверстие. Под забором зиял провал. Вряд ли Неспящие специально осуществили подкоп — скорее, им помогли собаки, а они просто выплеснулись из своего аквариума и растеклись по городу.

«Вот преступление и раскрыто», — подумал студент. Забинтованный ничего не знал про глизеанцев. Он просто озвучивал страхи своей жертвы.

Через несколько недель Ари восстановил недостающие детали головоломки. Эфоров, сбежавших из загона, тянуло к людям, которых терзали сомнения. Малейшие следы атараксии привлекали их, как блестящие предметы на свалке. Чтобы насладиться чужим замешательством, зомби-мудрецы маскировались и действовали осторожно. Им требовалось остаться с жертвой наедине, а затем внушить ей небольшую слуховую галлюцинацию. Обмануть удалось не только самого Ари, но также нейродиспетчера и Полбина в лаборатории Клио — все были уверены, что слышали голос. За годы изоляции обитатели аквариума стали отменными телепатическими мошенниками.

Самое смешное, что итогом отлынивания от учёбы стала неплохая работа по нейросоциологии. В марте Ари оформил своё расследование в виде доклада — и получил высшую оценку. Ложь об изучении Криофонда оказалась самосбывающимся пророчеством.

С началом весны он почувствовал себя гораздо лучше. А чтобы окончательно разобраться в своих чувствах, собрался с духом и наведался к психотехнику.

— Стыдно, что я наломал столько дров, — говорил он, сидя в плетёном кресле посреди ретрокабинета. Батюшка-терапевт за деревянной ширмой кивал, перебирая чётки. Ари, конечно, смущала эклектичная обстановка, вдохновлённая одной из новых гидбридных религиозно-научных школ. С другой стороны, для него ситуация была идеально сбалансированной: он не верил ни в Бога, ни в психоанализ. — Поссорился с Клио. Чуть не бросил учёбу. И всё из-за чего? Из-за дурацкого зомби-мудреца, подсевшего на чужие сомнения и страхи, как догибернационный наркоман. Надо было просто спихнуть его в реку — и дело с концом.

— Вы не думаете, что вам есть за что поблагодарить эфора?

— Поблагодарить?! За что? За то, что залез мне в голову?

— За то, что попытался навести в ней порядок. Ваш главный страх мог затаиться, пустить корни. Неудачная встреча подняла его на поверхность, где бороться с ним проще.

Ари зачерпнул горсть сухофруктов и в задумчивости посмотрел ломтик лимона на просвет.

— Наверно, вы правы. Эфоры — напоминание о том, что безразличие всегда рядом. Атараксию нельзя победить, но можно держать на безопасном расстоянии.

— И как вы планируете это делать?

— Глизе, — сказал Ари и хрустнул сушёным лимоном. — Это единственный ответ. Всё-таки дядя прав: внеземной разум — единственное спасение от земного безумия.

— А если никакой Глизе нет?..

— Шалите, отец-доктор. Подначиваете. Для убедительности вам не хватает кожи, облезающей клочьями. Нет, теперь я уверен, что проснулся не зря. Контакт есть Контакт, даже если на него потребуются тысячелетия.