Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— Как… прямо видишь? — остановился от неожиданности Кламонтов. — И значит, они нас… тоже?

— Да не пойму! Некоторые — похоже, заметили, наблюдают!

— Но… хоть не помешают нам? — забеспокоился Кламонтов (сам по-прежнему не видя ничего необычного).

— Говорю же: просто наблюдают, — забеспокоился, однако, и Вин Барг. — А женщина… занята вообще странным делом: у неё в руках вроде кактус, опунция — и она вытирает опунцией придорожные кусты! Что были тут раньше — а образ их есть в каком-то слoe астрала…

— Но мы-то не имеем права «показаться друг другу журавлями и сойти с ума»! — ещё более встревожился Кламонтов.

— А вот и ангар, — Вин Барг невозмутимо свернул влево, где проступала большая тень у самой обочины — в первый миг показавшаяся Кламонтову зарослями кустов. Или ангар и был скрыт поднявшейся порослью?

И тут стала закрадываться тревога: сумеют ли вскрыть ангар? И — в каком состоянии вездеход?..

Однако Вин Барг, судя по металлическому звону — уже раскручивал проволоку на запоре…

— Надо было материализовать фонарик, — прошептал Ареев. — Хотя излишний расход энергии…

— Зачем? — возразил Вин Барг. — Я и так вижу. Уже отвязал проволоку. Сейчас открою…

Медленно, со ржавым скрежетом и глухим металлическим гулом — тёмный силуэт двери стал поворачиваться, перекрывая тропинку. Но странно: из ангара — не донеслось никаких новых запахов. И полная темнота внутри: ни единого слабого отблеска, как ожидал Кламонтов…

— А там ты что увидишь? — с тревогой спросил кто-то (Кламонтов не узнал голоса).

— А там — на ощупь… На тренажёре всё это было, — напомнил Вин Барг, не очень уверенно входя внутрь (но вскоре что-то глухо завибрировало). — А вот и вездеход! Сейчас открою кабину…

«А я только кабину и помню, — подумал Кламонтов. — Какая она внутри, когда всё включено. А открывать и включать — ему. Но сумеет ли?»

— Но хоть какого-то подвоха нет? — прошептал Ареев. — Охранных устройств, ловушек? Мы не подумали! Хотя и вагон не предупредил…

— Снова доверились ему, — откликнулся Тубанов. — Хотя однажды уже ошибся…

…А тут и позади Кламонтова будто пронеслась тень — он даже не понял, каким чувством уловил это! Однако, испуганно обернувшись, он никого и ничего не увидел в окружающем мраке — лишь беззвучно послышалось что-то похожее на «анафема»…

— Какая анафема? — прошептал Вин Барг (и в глубине ангара наконец едва заметно мелькнул огонёк!). — Всё, кажется, подключил! И работает, точно как на тренажёре! Вездеход всё это время стоял в полной готовности! Нo только подождите: фары…

— А… что за «анафема»? — переспросил Кременецкий. — Кто это сказал?

— Да кажется, этот, что жевал валенок… И вот опять: «Анафема… Фолклендской операции»? — удивлённо повторил Вин Барг. — Интересно, как там представляют нашу реальность…

— А у вас там, в 94-м — чьи Фолкленды?

— Английские, как и были, — ответил Вин Барг. — Но и нет уже того противопоставления: «капитализм — социализм», «метрополия — колония». И вообще-то мы — из 93-го…

— Ах, да: соотношение древних и новых программ психики, — вспомнил Кременецкий. — Четыре группы потребностей… Вот грань — а не бедность и богатство! И как земляне не додумались…

— Так было в одном из журналов что-то подобное! — вспомнил и Кламонтов. — Очень похожая концепция, но групп — почему-то три! И выводов таких не сделали! Как и из всех последующих данных — о генетической предрасположенности к алкоголизму, наркомании! «Морально неприемлемые» вопросы…

— А журавли и староверы нас слышат! Правда, вряд ли поймут… Но хоть скоро поедем?

— Всё работает, а фары — нет, — снова донёсся голос Вин Барга. — Будем спускаться в темноте — мы, вдвоём с Хельмутом. А вы сойдите по тропинке — и ждите на шоссе. Только там сразу, на обочине, осока — а за ней Клюв-болото…

— Так… уже заходить? — Кламонтов шагнул на ощупь, в темноту.

— Сюда, — рука Вин Барга коснулась его руки. — Крылья пока не выпущены, мы их раскроем там… Вот, здесь кабина. Только пригнись…

Кламонтов осторожно забрался в невидимую кабину, сел в кресло — и лишь тут увидел светящиеся на пульте индикаторы. Точно как на тренажёре… А каково будет Тубанову и Арееву — в воздухе?..

Но пока — за лобовым стеклом лишь тускло-мертвенно серел прямоугольник дверного проёма. И надо было, сразу свернув, начать спуск по тропинке… А если и там лёг туман? И не увидят, где свернуть…

А руки — уже будто сами находили рычаги, тумблеры на пульте… (Кстати — что Моисей сказал в том мнимом опыте с мышами: «запахло битым стеклом»?.. Нет, не отвлекаться…)