Бернар Вербер - Отец наших отцов [litres]

ОН бредет себе, запрокинув голову до отказа. Как ни болит шея, ОН не способен оторвать взгляд от птиц. Какими им кажутся оттуда, с головокружительной высоты, они?

Исидор Каценберг смотрел через иллюминатор вниз, на землю. Там пронеслись разные страны: сначала юг Франции, потом Италия, Греция, Египет, Кения, скоро внизу будет Танзания.

Юг.

Танзания была целью их путешествия. Конкретно аэродром Килиманджаро, куда, как их заверили в Бурже, взял курс самолетик с гориллой и колбасницей на борту.

«Не движемся ли мы в противоток великим миграциям наших предков?» – задавался вопросом Исидор Каценберг. Он силился представить стада протолюдей, гонимых капризами погоды, лютыми хищниками, межвидовыми войнами.

Под облаками ему виделась стая предтеч человечества, вышедшая более трех миллионов лет назад откуда-то из Восточной Африки, чтобы потом рассеяться по пяти континентам.

Под крыльями самолета летала в противоположную сторону стая розовых фламинго.

В этот момент стюардесса заученными движениями разложила перед Исидором столик и поставила на него поднос с едой. Заглянув под алюминиевую крышечку лотка с горячим блюдом, он обнаружил кусок бледной птицы и непонятное пюре.

Тем хуже, гибель пернатого была бессмысленной. Он захоронил его в пюре, накрыл вместо букета морковкой и вернул на место крышку.

Лукреция Немрод так проголодалась, что все умяла, не заморачиваясь, что это было. Только насытившись, она, вдруг перестав жевать, уставилась на остатки своей трапезы. Торчавшие из пюре косточки вернули ее к тому, что представляло теперь центр ее интересов, – палеонтологии. Отодвинув поднос и достав из рюкзака свой неизменный блокнот, она стала зачитывать спутнику пункты:

– Теория Сандерсона. Человек – результат болезни, вируса, занесенного со звезд.

Теория Конрада. Человек – плод случайной генетической комбинации.

Теория Ван Лисбет. Человек – итог намеренного приспособления к изменениям климата.

Теория Элюана: человек появился из-за необходимости превзойти всех остальных животных, чтобы их сожрать.

Она замолчала. В ее голове вертелись теории: метеорит, случайность, приспособление, суперхищничество.

Лукреция стала разглядывать десерт – зеленоватый студенистый крем, увенчанный скользкой вишенкой.

– Я не поняла разницу между Ламарком и Дарвином, – созналась она.

Ответ Исидора получился уклончивым:

– По Дарвину, мы случайно произошли от неправильной копии обезьяны. По Ламарку, человек – обезьяна, предпринявшая попытку самосовершенствования.

Тощий субъект в сером, занимавшей третье кресло рядом с ними и раньше не поднимавший голову от экономических и финансовых журналов, счел своим долгом вмешаться:

– Прошу прощения, я невольно подслушал ваш разговор и не могу не напомнить, что ваш Ламарк вдохновил странных русских ученых, вроде Лысенко. Тот, проверяя правоту ламаркизма, вздумал приучить детей к ужасным условиям жизни и потом посмотреть, будут ли передаваться по наследству приобретенные черты характера. Скандальная теория! Воображать, что сын автоматически знает выученное отцом, – чистый идиотизм.

Пассажир в ряду перед ними изогнулся в кресле и явил розовую физиономию, обрамленную белыми кудрями.

– Я тоже слышал ваш разговор и должен сказать, что Дарвин повинен в куче катастроф. Дарвинизм послужил прелюдией к фашизму, ведь, согласно этой идеологии, одни человеческие расы более достойны жизни, чем другие. Естественный видовой отбор с отсевом неприспособленных ведет прямиком к расизму!

Лукреция Немрод пока еще не додумалась рассмотреть теории профессора Конрада и д-ра Ван Лисбет под политическим углом зрения и теперь внимательно слушала спор двух соседей.

Противник ламаркизма утверждал, что если родители ребенка учили английский язык, это не значит, что ребенок автоматически заговорит на этом языке. Его оппонент пожал плечами.

– Возможно, но если я поселюсь в Англии, то мои дети не только заговорят на английском как на родном, они вообще забудут, что их предки когда-то говорили по-французски. Это и есть приспособление к среде!

По другую сторону прохода тоже нашелся желающий присоединиться к разговору. Когда он встал, под его черным пиджаком блеснул золотой крестик, а на отглаженной белой рубашке обнаружился воротничок священнослужителя.

– Здравствуйте, я отец Матиас, священник. Не одолжите на минуточку ваш блокнот? – обратился он к Лукреции. – Мне тоже интересно изучить все эти теории происхождения человека.