Бернар Вербер - Звездная бабочка [litres]

В начале было дыхание.

Могучее дыхание соленого ветра.

Он гнал парусные суденышки по бескрайним океанам.

И самым скорым среди всех парусников, вне всякого сомнения, был тот, что принадлежал Элизабет Мэлори.

Молодая женщина с бирюзовыми глазами снискала славу чемпионки, победив два раза кряду в одиночной кругосветной парусной гонке – состязании, право на участие в котором до сих пор принадлежало только мужчинам.

Стоя одиноко в носовой части своего катамарана под названием «Летучая рыбка», она сжимала деревянный руль, управляя длинной, остроносой алюминиевой конструкцией.

Ее легкое суденышко содрогалось всем корпусом, то рассекая пенные гребни волн, то взмывая над ними, точно настоящая летучая рыба.

Быстрее! Сильнее!

Укрытая сплошной пеленой насыщенных йодом брызг, она нескладно распевала наперекор шторму, рискуя сорвать себе голос. В том заключался секрет ее победы: петь созвучно ветру, чтобы слиться воедино с разбушевавшейся стихией.

Ей казалось, что она сама превратилась в море – клокочущую соленую воду, вздыбившуюся островерхими волнами, обрамленными кружевами пены.

Элизабет Мэлори была прекрасна.

Ею были очарованы все мужчины – поговаривали даже, будто в перерыве между двумя регатами полку ее обожателей изрядно прибыло. И вот теперь ей, словно пресытившейся ничтожными удовольствиями, понадобилось оказаться в полном одиночестве посреди водной пустыни, где ее неразлучными спутниками были облака да рыбы.

В начале была мечта.

Мечта о новых горизонтах.

Она будоражила возвышенное воображение Ива Крамера.

Он возглавлял отдел «Новшества и перспективные разработки» в авторитетном Космическом агентстве и отвечал за составление новых проектов, связанных с космическими полетами. Пока что ему так и не удалось довести до ума ни один из них, хотя у него в кабинете громоздились целые горы папок со схемами новых ракет, орбитальных станций и даже городов, которые предполагалось основывать на ближайших планетах. Ив Крамер ничем не выделялся среди многочисленных поденщиков, тянувших лямку в недрах авиационных лабораторий. Был он среднего роста, с жиденькими волосами на голове, и взгляд его был извечно устремлен куда-то вдаль сквозь толстые очки.

Инженер Крамер никогда не вылезал из белого халата, карманы которого были набиты непишущими ручками и ненадежными калькуляторами.

Работа его состояла главным образом в том, чтобы рассылать письма с завуалированным отказом, которые неизменно начинались так: «Благодарим за представленный проект, однако он не укладывается ни в одну из наших нынешних программ, и находящиеся в нашем распоряжении средства не позволяют нам заниматься дальнейшим его продвижением». А заканчивались они такими словами: «Просим принять заверения в нашем глубочайшем почтении. Держите нас в курсе ваших новых разработок».

Свою работу Ив Крамер принимал близко к сердцу. Он штудировал от начала до конца большую часть проектов, даже самых фантастических. И потому стал желанным собеседником для журналистов: он делился с ними самыми причудливыми проектами из тех, что попадали к нему в руки.

Невзначай он опрокинул стопку отказных писем и принялся собирать их одно за другим. Тут зазвонил телефон, и, торопясь снять трубку прежде, чем включится автоответчик, он смахнул другую стопку писем – их тоже надо было собрать и потом разобрать.

Его называли недотепой, а он сам себя называл мечтателем.

Его называли увальнем, а он сам себя называл рассеянным.

Его называли растяпой, а он сам себя называл фантазером.

Ив Крамер понимал – денег, чтобы осуществить хотя бы один из представленных ему на рассмотрение проектов, днем с огнем не сыскать. Между тем он не терял надежду, что когда-нибудь у него что-то да выгорит. Ему вовсе не улыбалось так и остаться, как однажды выразилась его первая жена, «обывателем, пичкающим газетчиков всякими небылицами».

По ночам, прильнув глазом к резиновому окуляру персонального телескопа на балконе своего дома, закутанный в одеяло, он воображал, как в один прекрасный день какой-нибудь его проект все же будет доведен до логического завершения.