Бернар Вербер - Отец наших отцов [litres]

Увы, Ринцули при виде пятипалой конечности выбыл из игры. Он испытал такое же чувство, как мы с вами, но для него это стало прежде всего возможностью разбогатеть. Он всегда был неудачником, акробатом на подхвате, вторым номером – а тут такой шанс реванша! Он решил продать конечность с аукциона.

– Но это не принесло ему удачи.

Исидор Каценберг вернулся в кабинет профессора Аджемьяна.

– Мы так и не знаем, кто убил профессора, – напомнила ему рыжая журналистка.

Толстяк достал свой пакетик лакричных ирисок и стал шумно лакомиться, как слон – арахисом из мешка.

– Это было самоубийство.

– Неправда. Инспектор утверждает, что он получил ледорубом в живот. Орудие убийства пропало. Как можно нанести себе удар ледорубом, а потом куда-то его задевать? Он что, спрятал его и отправился агонизировать в ванну? Ладно еще, но тогда всюду была бы кровь. К тому же какой энергией надо было обладать! Нет, немыслимо!

Но Исидор Каценберг припас для нее сногсшибательную неожиданность.

– Все-таки это был непревзойденный гений. Оружие убийства… растаяло.

– Простите?..

– Загляните в морозильник. Видите там длинный узкий след? Перед вами орудие убийства. Аджемьян изготовил длинный ледяной шип и нанес им себе удар в живот, совсем как японец, делающий харакири.

Девушка попыталась вообразить эту сцену.

– Лед недостаточно твердый, чтобы пробить кожу.

– Достаточно. Если сначала размокнуть в горячей ванне.

Она скорчила гримасу, попытавшись представить, что чувствовал бедняга Аджемьян. Исидора тоже впечатлила железная воля ученого.

– Самым трудным было, наверное, так прямо и умереть с пальцем, указывающим на зеркало, на котором он написал букву S.

– Зачем вся эта сложная мизансцена?

– Он был фанатиком криминального чтива. Вот и решил вписать свою смерть в плеяду великих неповторимых смертей, оставивших след в истории детектива. Это линия тянется от Эдгара По через Агату Кристи в наши дни: самоубийство сосулькой.

Два научных журналиста выдержали минуту молчания, мысленно отдавая дань этому необыкновенному человеку.

– Столько усилий, воображения, подготовки – и все ради того, чтобы побудить потребителя есть меньше свинины, а промышленность – причинять свиньям меньше мучений!

– Не только, еще чтобы люди задались вопросом о загадке своего происхождения.

– «Откуда взялся человек?» Профессор Аджемьян дал на это свой ответ: «Пока звучит этот вопрос, не может быть определенного ответа на другой – «Куда человек идет?» – сказал Исидор.

– Нам осталось только предупредить доктора Ван Лисбет, что пятипалая конечность – подделка. Свиньи обречены на невеселое будущее, – молвила со вздохом Лукреция, прижимая к себе счастливчика Адониса.

Где-то в Восточной Африке. 3763452 года, 10 месяцев, 2 дня, 13 часов назад.

ОН занимается с ней любовью. Глаза в глаза. Это удивительный, волшебный, неповторимый момент.

У НЕЕ оргазм.

У НЕГО тоже.

Потом, отдохнув, она отправляется на поиски стаи, в которой могла бы вырастить своего малыша, как «нормального».

ОН остается один. Но по-прежнему не осмеливается вернуться к родительской яме. Как и прибиться к какой-нибудь стае. Создать собственную семейную ячейку и то не смеет. Потому что знает, что ни на кого не похож. Постепенно его спутником становится одиночество. Оно, по крайней мере, не предаст. ОН говорит себе, что в жизни ты всегда одинок. Даже в паре. Даже в стае.

ОН лезет на дерево. Удерживает равновесие на верхних, самых тонких ветвях. Рядом порхает бабочка. ОН протягивает палец, бабочка опускается на него. Она синенькая, с сиреневым отливом, с длинными черными усиками. Бабочка красивая, думает он и чувствует себя уродом.

Бабочка таращит на него свои глаза-шары, огромные по сравнению с ее головкой. ОН дотрагивается до бабочки, та не возражает. ОН бы мог ее убить, даже должен был бы. Убить и съесть.

Бабочке не страшно. Немного побродив по его кисти, она взмывает к облакам. ОН провожает ее взглядом, потом долго смотрит на облака, единственных своих друзей.

ОН говорит себе, что теперь ему никто не поможет. ОН зашел в тупик. ОН стремился совершенствоваться и теперь полагает, что все знает о мире и о Вселенной. ОН горд своим знанием – абсолютным знанием, превзойти которое, как он уверен, не сможет никто и никогда.

Глядя на облака, он мысленно перечисляет, из чего состоит его наука: держаться прямо, как Папа; определять отравленную пищу, как Мама; отгонять хищников палкой, как Папа; пихаться рылом, как Мама.