Бернар Вербер: Отец наших отцов [litres]

Толстяк всматривался, внюхивался, впитывал все вокруг, силясь понять, в чем кроется ошибка. Лукреция Немрод чувствовала, что ему нельзя мешать. Она просто семенила за ним, ведя на шлейке Адониса. Внезапно Исидор Каценберг остановился, словно на него снизошло озарение.

– Пускайте Адониса!

Девушка послушалась. Свинка метнулась в кухню и там стала прыгать на дверцу холодильника, с каждым прыжком все выше, словно вознамерилась добраться до ручки.

– Кажется, Адонис знает, что делает, – сказал Исидор.

– Чем еще интересоваться свинье, как не местом, где хранится еда? – возразила Лукреция.

Но «Шерлок Холмс от науки» не разделял ее пессимизма и внимательно наблюдал за поведением ее питомца. Сначала он распахнул дверцу холодильника, чтобы Адонис мог пошарить в главной камере, потом открыл морозильник. Но и там и там было хоть шаром покати.

– Мимо! – прокомментировала Лукреция.

– Эврика! – возразил Исидор.

Взяв из емкости для овощей гнилые капустные листья, он угостил Адониса, и тот стал их шумно поедать.

– Вот болван! Как я раньше не додумался!

– Не хотите объяснить?

Но Исидор уже торопился в ванную. Там, открыв аптечный ящичек, он выгреб все щетки, тюбики и флаконы, зачитывая заодно, как и чем пользоваться. Его внимание приковал один из флаконов.

– Да в чем дело? – не выдержала Лукреция.

У ее спутника был такой вид, будто с его плеч свалилась огромная тяжесть.

– Ну, спасибо, Адонис! – воскликнул он. – Как я сам не догадался заглянуть в холодильник и сюда! Послушайте, завести свинью было великолепной идеей! Бесценная помощница!

Он поманил Лукрецию в гостиную, сам плюхнулся в кресло и указал ей на диван. Адонис дурачился где-то поблизости.

– Ну, рассказывайте! – потребовала она.

– Я попытаюсь воспроизвести ход событий так, как они, по-моему, развивались. Профессор Аджемьян был болен. Сильно болен. Вот это средство – сильное обезболивающее. Его принимают только обреченные люди.

Сначала он надеялся, что благодаря поддержке доктора Ван Лисбет сможет доказать природу недостающего звена, но находил только малозначащие кости. Тем временем его пожирала болезнь, и он понял, что не успеет достичь цели. Тогда он и придумал весь этот изощренный спектакль, в некотором роде свою последнюю шутку.

Он письменно обратился ко всем членам исследовательской группы «Откуда мы взялись?». Наконец-то, написал он им, он располагает доказательством своей теории о том, что человечество произошло от свиньи. Так он форсировал ход событий, направил их по новому следу, как свору гончих. Чтобы окончательно свести их с ума, он вовлек в эту историю Анджело Ринцули, а тот сработал как пусковой механизм.

Ринцули должен был, прикидываясь обезьяной, нападать на всех членов группы, этим напоминая им о необходимости броситься на поиски недостающего звена. Но те от трусости ничего не предпринимали. Тогда Ринцули похитил Софи Элюан и во время путешествия убедил продолжить исследования ее бывшего мужа.

– Столько ухищрений, лишь бы привлечь внимание к святилищу в Танзании?

– Представьте себе! Он хорошо подготовил весь этот розыгрыш. Предстояла сенсация столетия! Куда там черепу из Пилтдауна! Ринцули был очень предан Аджемьяну и нашел именно ту, кто ему требовался. Кто мог выступить лучшим пропагандистом столь причудливого дела, чем колбасница, раньше открыто провозглашавшая, что совершенно не испытывает к нему интереса!

– Если бы все сработало, если бы замысел Аджемьяна осуществился, то он посмертно приобрел бы титул «нового Дарвина»!

– Естественно, ведь он дал бы неожиданный ответ на вопрос «откуда мы взялись».

– Мы – потомки обезьяны и свиньи… – Лукреция забегала по гостиной. – Все равно не понимаю. Аджемьян был непревзойденным ученым, зачем ему этот подлог?

– Потому что мошенничество иногда подстегивает серьезную науку. У ученых часто происходят взлеты интуиции, но доказать свою правоту они не могут за неимением средств или времени. Здесь и приходится очень кстати небольшое жульническое ускорение.

– Вы серьезно?

– Как никогда! Хотите пример? Грегор Мендель, отец генетики. Подделал результаты скрещиваний горошка, чтобы доказать правильность своих теорий. Когда другие ученые воспроизвели его опыты, оказалось, что ничего не выходит, тем не менее теория Менделя оказалась верна, и в конце концов родилась современная генетика.

Аджемьян интуитивно верил в правильность своей гипотезы о недостающем звене – помеси свиньи и обезьяны. Болезнь не оставляла ему времени довести исследования до конца, вот он и прибег к самому яркому способу.