Эдвин Табб - Свежий паренёк [=Новенький]

— Из каких «наших»? — озадаченно спросил Смит.

— Ну, — осклабился Сэмми. — Думаю это… — он помедлил, — думаю это твой папуля.

Он был шутник, этот Сэмми.

Борис был вампир старой школы. Он верил в то, что старые традиции — это святое. Высокий, худой, бледный как мертвец, шагнул он из леса. Плащ клубился на нем, как облако, монокль сверкал красными отблесками огня. Он сел у огня и протянул к нему свои худые, почти прозрачные руки. Было видно, что его бьет озноб.

— Что свеженький? — Он указал головой на Смита.

Сэмми усмехнулся, ожидая, что скажет Смит.

— Я вас знаю, — вдруг выпалил тот. — Вы тот доктор, который меня лечил.

— Верно, — сказал Сэмми. — Борис, встречай сынка. Смит, это твой папуля.

— Вовсе нет, — помотал головой Смит, — мой папаша разбился в машине.

— В твоей новой жизни у тебя другой отец, — объяснил Сэмми. — Борис заразил тебя, когда пил твою кровь. Если б не он, тебя бы здесь не было, так что в этом смысле он твой родитель.

Смит пытливо смотрел на Сэмми, но тот казался вполне серьезным.

— Это единственный способ размножения у вампиров, — продолжал Сэмми. Вампиру нужна жертва, чтобы продлить свой род.

— А вурдалаку? — тонко спросил Смит. — Что ему нужно?

— То же, что человеку, — кратко сказал Сэмми. Ему не хотелось говорить об этом.

Борис, как оказалось, тоже был не склонен беседовать со своим новоиспеченным сыном.

— Люп не приходил? — спросил он, пододвигаясь ближе к огню. Его по-прежнему бил озноб. Сэмми покачал головой.

— Нет, но скоро должен быть.

— Надеюсь, на этот раз нам больше повезет, — Борис причмокнул бескровными губами. — Уже семь лет от них нет никаких сигналов. — Он вскинул голову и с неподдельной тоской в голосе сказал: — Вдруг они все мертвы?

— Люп в последнее время слышит звуки, — напомнил Сэмми. — Да мы и сами знаем, что у них надежные укрытия и полно провизии.

— А вдруг что-нибудь случилось? — Борис всегда был пессимистом. Например, протухла вода. Или вся вылилась. Или какие-нибудь насекомые уничтожили продукты. — В тяжелой задумчивости он принялся грызть ноготь. — А эти — единственные, о ком мы знаем.

— Ладно, не боись, — подбодрил его Сэмми, хотя сомнение стало передаваться и ему. — С ними все будет в порядке, я уверен. — Он попытался сменить тему. — А вообще что нового?

— Ничего.

Борис нагнулся к огню, его строгий, вымазанный грязью вечерний костюм сохранял, тем не менее, некое традиционное достоинство, придавая своему обладателю сходство с утонченным, траченым молью старым аристократом.

— Я обошел приличный участок, но ничего не нашел. Думаю, наши последние, Сэмми. Если они в ближайшее время не вылезут из-под Могильного Камня, мы все отдадим концы.

— А как же я, папуля? — глупо ухмыляясь, встрял Смит. — Я теперь тоже наш! — Увидев выражение лица Бориса, он немного снизил обороты. — Что случилось, папуля? Я что-то не так сказал?

— Очень тебя прошу, не называй меня папулей, — сказал Борис с достоинством. — И не надейся, что с тобой будут как-то особенно церемониться. Я помню времена, когда щенки вроде тебя шли по пенсу за пучок. Когда появляется свежий вампирчик, с ним всегда такая морока…

— Это потому, что вы были все сами по себе, — вдруг заявил Смит. Постойте, не перебивайте, дайте мне сказать. Я чело… Я вампир современный, с современными представлениями о том, как правильно организовать дело. Чтобы в этом мире чего-нибудь добиться, — он важно поднял палец, — надо организоваться, распределить функции, избрать руководство.

Он надменно взглянул на Бориса.

— Взять, например, вас. Вы одеты как какой-то граф. Вырядились так, будто играете в кино из жизни аристократов.

— Я и есть граф! — сказал Борис задушенным голосом.

— Тем хуже, — нравоучительно сказал Смит. — Может, когда-то вы и были графом, да только кому теперь нужны графы? К чему наряжаться, как граф? Как говорил один наш бывший односельчанин: одевайся как богатый, и сам будешь богатым. — Смит прямо излучал самоуверенность. — А он знает, что говорит, у него теперь своя контора!

— Да что хорошего в богатстве! — сказал из темноты Сэмми. — На деньги теперь ничего не купишь.

— Ерунда! — Смит, несмотря на молодость, знал о жизни все, что надо о ней знать. — Это все ненадолго. Скоро все будет, как раньше. Хорош будет тот, кто влезет выше всех. Это в жизни главное.

Борис с отвращением хмыкнул, но сдержался. Он был вампир старой закалки, и в кодекс его жизненных принципов входило держать себя в руках и не создавать лишних врагов. Эта система жизни хорошо зарекомендовала себя в прошлом, и он не видел необходимости менять ее только потому, что какой-то сопливый шнурок вздумал поучить его жизни. Борис сухо рассмеялся, представив себе, как можно бы прекрасненько выкачать этого молоденького вампирчика, как следует выкачать… Но Сэмми испортил ему удовольствие.