Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

— К Лине! Моей частичке! — восторженно закричал я, и, порыв ветра ударил мне прямо в лицо, вогнав в приоткрытой рот россыпь мельчайших капель воды, то ли сброшенных с вершин гор, то ли соткавших атмосферу Земли.

Все-таки это был бодрящий душ, оставленный разрезанными на части перьевистыми слоями атмосферы. Он не просто смыл слезы с моего лица, которое как я знал, все еще у меня имелось. Ведь я не потерял себя как нечто индивидуальное, как личность, душу, хоть и превратился в мысль. Влажные пары планеты Земля, словно вместе со мной омыли мой уход и вечную разлуку с близкими, впрочем, как и все мудрое, истинно любящее не остановили полет, поиски нового и, несомненно, мне дорогого.

Я летел очень быстро, с трудом выхватывая мелькающие кругом плотные пласты атмосферы, а вырвавшись в фиолетовое пространство космоса, понесся, кажется, еще стремительнее. Однако успев разглядеть, что радужный луч, ставший теперь единым продолжением плеча ли, руки ли, точно ухватился своим иным концом за раскинувшуюся впереди на вроде моста бело-фиолетовую огромную в размахе и крупитчатую струю, охваченную более темными тонами сиреневого и усыпанную россыпью мельчайшей, серебристой изморози.

Сейчас почему-то бесконечные просторы Млечного Пути выступили сразу в виде рукавов, медленно вращающихся, как лопасти вентилятора. Их бесчисленное количество, подобно нанизанных друг на друга отдельных крыльев, в переливах фиолетового сияния протянувшейся бело-фиолетовой струи, перемешивало ярчайшие сгустки созвездий, разноцветные колыхающиеся куски туманностей, иногда отражаясь в особо блистающих красных, желтых и даже синих звездах нитевидными концами комет. И если скорость моя, то снижалась, то вновь убыстрялась в соотношении с тем, как я думал о Лине или отвлекался на кружащее вокруг меня, то движение рукавов-лопастей вентилятора происходило в одном ритме. Бесконечном ритме перемещения межзвездных гигантских облаков пыли и газа, миллиардов звезд, скоплений и туманностей, словно пахтающих из них более сжатое тело, напоминающее пухнущий в объеме метательный диск.

Бело-фиолетовая струя, ранее сформировавшая возле себя крылья вентилятора, и сам метательный диск Галактики, сейчас зрительно для меня вытянулась вперед, создав из своих пупырчатых облаков, в центре почти белых, здоровущий такой мост. И ведущий меня в космической дали луч понесся вдоль моста. Порой он так резко меня накренял вниз, что мои ноги, сейчас больше похожие на острие иглы, касались рыхлых окоемов струи, вырывая оттуда отдельные клочки бело-сиреневых паров. Изредка единичные, узкие потоки паров преграждали мне путь, а сами вязкие их структуры делали дыхание тугим, застилавшим собственной клейкостью не только рот, но и гортань. Но стоило мне вспомнить, что я сейчас только мысль, как мгновенно дышалось легче, да и сами преграды превращались в рассеянную, удаленную дымку.

Еще немного…

Всего несколько мною посланных желаний скорей увидеть Лину и я с маху ударился в подобный, оставленный позади, распухший в размерах метательный диск, в который ранее вошел бело-фиолетовый мост-струя. Края вновь появившегося тела (это я не столько увидел, сколько просто осознал, как и соотнес его форму с закрученными рукавами) были схожи с вырывающимися из яркого сбитого в единый центр ядра множества тончайших лепестков пламени. Их закрученные по часовой стрелке струи, усеянные скоплениями звезд, газа, пыли, межзвездных магнитных полей, космических лучей, в своей совокупности создающих рукава, казались мне знакомыми, точно только, что виденными, покинутыми или лишь принявшимися пахтаться в более тугое тело.

Я вошел в плотные слои какой-то туманности и вновь снизил скорость тогда, когда разглядел впереди себя огромный оранжево-красный шар, местами покрытый белыми пятнами, и словно окаймленный желтоватым ореолом. Даже удивительно, что я, будучи всего-навсего тонкой мыслью, мог наблюдать и сами Галактики в своей мощи, и наполняющее их пространство. Точно перед движением мысли, ее наблюдением, и познанием мира не могло возникнуть преград.

На фиолетово-синей поверхности космоса, освещенного центральной звездой, сами планеты единой системы, чуть зримо двигающиеся, начертались и вовсе как разноцветные футбольные мячи. Разных размеров они были окружены заметными дымчатыми кольцами, с вращающимися по их орбите небольшими спутниками, не всегда круглыми, иной раз бесформенными каменными булыжниками. Хотя мое внимание сконцентрировалось на третьей планете. Голубо-зеленой и укутанной в белые туманные пары, возле которой чуть приметно вращался пепельно-серый спутник.