Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

А миг спустя из поля видимости пропала не только алая искра души, личности, мысли Лины, но и сам ее желтоватый, студенисто-овальный мозг.

— Прости любимая! — закричал я, сейчас ощущая, как на смену моей девочки пришел липкий темно-синий туман, который порывистым колыханием ворвался в мой рот, нос, словом меня всего… Так, что я стал задыхаться, а может даже, как благо умирать…

Умирать, лишь бы только прекратить мучить мою девочку, и тем вызывать усиление болезни в ней и ее последствий.

В этот раз не было полета.

Не видел я черно-матового пространства, ни снежинки, ни черной трубы, ни паутины паука. Не было даже бесконечных просторов Млечного Пути завернувшего мешанину цвета, сияния, форм, звезд, планет, пыли и газов в бесчисленное количество рукавов, похожих, на колеса.

Была только плотная темнота. Такая густая, словно кисель, который любила варить моя бабушка на завтрак и подавать с манной кашей в детстве. Та мгла стлалась вокруг меня, не только сверху, снизу, но и с боков. И я в ней не парил, не летел, не пытался из нее выбраться.

Я в ней стоял, а, может, лежал.

Потому как-то и вовсе мгновенно выступивший надо мной вентилятор, враз обратил на себя внимание вращением мощных белых лопастей прихваченных по краю голубой изморозью. Это был потолочный вентилятор, который применялся для перемешивания царящей вокруг него черной массы, оставляя на местах соприкосновения прямо-таки голубые полосы. Его пятнадцать узких лопастей созданные из какого-то металла, на вроде алюминия, насыщенно сияли и мне все время желалось закрыть глаза, и сесть.

— Когда-то, — неожиданно раздался голос. Это звучал неживой с металлическими нотками и небольшим эхом голос, который заполнил пространство до вращающегося вентилятора. — Мысли бога были статичны. Так как и само божество пребывало в зачатке, в куколке. Но как и все в мире, бог медленно развивался, наполняя жизнью, силой свое тело и мыслями мозг.

Теперь прямо передо мной на фоне вращающихся лопастей вентилятора появилось полупрозрачное яйцо и внутри него схематично начерталось маленькое создание (плывущее словно в густоватой, прозрачной жидкости) с крупной головой, равной по длине туловищу на котором заметны стали ножки, ручки. Его прозрачная кожица внезапно, будто от однократного всплеска крови, наполнилась чуть зримым розовым цветом, и тотчас стали видны два мельчайших глазика, нос, уши и даже бьющееся сердце, колыхающийся серебристый мозг в голове. Маленький человечек, уже даже не эмбрион, не зачаток, принялся моментально развиваться, формируя привычные формы и размеры человеческих рук, ног, головы и тела. Лишь через розовато-прозрачную кожицу все поколь проглядывал его голубоватый легонько колыхающийся мозг, все время изменяющий форму.

— И в какой-то миг зарождения бог проснулся, — продолжал между тем металлический голос, наполняя эхом черное пространство, стелющееся позади и с обеих сторон от меня. А передо мной развитие человеческого дитя завершилось, и хотя он был схож с человеком, но в отличие от него не имел и малой волосинки на теле, как и каких-либо половых органов. Бог тот весь срок словно плывущий в невидимом веществе, как-то сразу переместился на присядки, и, вздев вверх руки, упер ладони в смыкающую его внутреннюю оболочку яйца. Человек ли, бог (как его называл голос) немного склонил голову и подпер своей широкой шеей оболочку яйца схоронив само лицо и явив моему наблюдению всего-навсего голубой мозг, чуть прихваченный по окоему светящейся фиолетовой дымкой, с ярко-красным, круглым ядром, прячущийся под прозрачно-розовым черепом и кожей, так и не принявших насыщенные цвета. Бог миг медлил совсем чуть-чуть, да поднатужившись, рывком поднялся на ноги, взломав саму оболочку яйца, освободив от плена себя, свое тело и мысли, а голос между тем дополнил, словно предваряя мои предположения:

— Бог проснулся, а мысли его… Ибо мысли мгновенны, хаотичны, быстры приняли скорый бег. Они наполнились жизнью, желаниями и противоречиями, и оттого разногласия распались на две. — И поднявшийся в полный рост бог внезапно замотал головой, расплескивая во все стороны тончайшие, желтые световые полосы прямо из наблюдаемого мозга. Вылетающих не то, чтобы из многочисленных глубоких борозд, извилин потоньше, ложбинок и выпуклостей, или появляющихся и тотчас исчезающих на поверхности ложноножек. Не то, чтобы из фиолетовой дымки окутывающей мозг и соприкасающейся с розовыми костями черепа, тем придающих самой коже этот оттенок, а, похоже, из ярко-красного пылающего, как лепесток пламени ядра, прячущегося в глубинах органа центральной нервной системы существа.