Андрей Миколайчук - Красное внутри

— Привет!

Джени наклонилась немного вперед.

Мужчина демонстративно сложил руки на груди.

— Ладно, — сказала она. — Можем и помолчать. Ты же понимаешь, что это формальность? — Я ничего не понимаю! — ответил он с вызовом.

Черные стены комнаты, поглощали свет от настольной лампы, и тень, отбрасываемую заключенным.

— Слушай. Я так же не вижу особого смысла в этом разговоре. Ты преступник. Как только мы получим актуальные данные, тебя осудят и казнят. Это произойдет с минуты на минуту.

— Но я ничего не совершал, — хриплым голосом сказал мужчина. Он разомкнул руки и поправил прическу.

Джени казалось потеряла к разговору интерес. Она замолчала и отвернулась.

— Бред!

Мужчина стукнул по столу и выругался. Но стол не ответил. Ни звука, ни вибрации. Он удивленно погладил ладонью поверхность.

— Экран! — сказала Джени голосом робота.

По столешнице прошли помехи, как будто, в огромном сите просеяли вулканическую магму, оставляя только горящие куски породы. Вверх поднялись языки пламени, образовав красное ртутное озеро, которое быстро двигалось, оголяя и затопляя огнем черные пятна островов.

Заключенный отшатнулся назад.

— Все верно, ты не помнишь, что совершил. Но дело в том, что, когда закончится реставрация твоей актуальной копии, тебе воспоминаний добавится.

Сказала Джени голосом Алисы.

— Зачем этот спектакль? Я, что говорю с роботом?

— Нет! Я просто занята сейчас и не могу с тобой поболтать. Но этот разговор останется в моей памяти также, как вскоре, у тебя добавятся воспоминания, совершенного тобой убийства.

— Убийства?!

— Тройного убийства, — безразлично произнес голос робота.

Мужчина дотронулся до горящей столешницы, и с криком одёрнул руку.

— Я никого не убивал! — закричал заключенный. — Я никого не убивал, — повторил он чуть тише. — Почему я здесь? Я был у врача. Мне сказали, что анализы будут готовы завтра. Кто вы такая? Что это за место? Как я здесь очутился?

Он испуганно оглянулся по сторонам.

— Ты отлично держишься. Знаешь, у меня идея. — Джени повернулась к нему лицом. — Мы не добавим тебе воспоминаний. Так даже интересней.

— О чем ты говоришь! — заключенный дернулся вперед. Из стола вырвалось пламя и наотмашь ударило его по лицу, возвращая на стул.

— Уже все согласовано. Ты отдан в полное распоряжение трибунала.

Столешница, как будто вдохнула пламя и вывела три изображения: двоих женщин и пожилого мужчины.

— Кто это?

— Жертвы. Рыженькую, ты буквально разорвал пополам, — сказала формальным голосом робота Джени.

— Что?! Что за бред!

— Грузовиком. Она зацепилась за фонарный столб. Грузовик пробуксовал. Кишки старика намотало на коленвал. Брусчатка была скользкая от крови, но когда колеса поймали сцепление, ты вдавил педаль газа в пол. Реконструкция показала, что ты видел ее лицо.

На экране появилось изображение кабины грузовика. С зеркала бокового вида свисала прядь рыжих волос, окровавленный кусок кожи приклеился к болту крепления. Сквозь лобовое стекло было видно, гладко выбритое, мужское лицо.

— Рауль Бланше. Фамилия французская. Но ты не родственник Марка Бланше. — В слух произнесла Джени, своим голосом. — Рауль. Ты ведь думал сбежать. Ты не шахид Рауль. Ты не готов отдать жизнь. Ты любишь жизнь. Видишь ли, мы все знаем. Каждая твоя потаенная мысль нам известна. А ты привык прятать свои мысли, Рауль.

— Мне нужен адвокат! — закричал мужчина.

— Знаешь, я с некоторого времени не вижу смысла в справедливом возмездии. Даже если тебя тысячу раз казнить, жертвам все равно. Они пережили смерть. Мучительную, болезненную. Главное, это несправедливо. Все твои жертвы невинные, а сам ты абсолютно здоров, как показало обследование.

— Но я ничего не совершал. Не правильно меня судить за то, что когда-то случится.

— Ты не понял. Преступление ты уже совершил. Ровно через восемнадцать месяцев, три дня, семь часов и тридцать пять минут с момента, как сдал свою кровь на анализы в клинике, ты угнал грузовик. Знаешь, что необычного, в твоем случае?

Джени повернулась и посмотрела на Рауля. Он сидел, как школьник. Послушно положив руки на колени, внимательно ловя каждое ее слово.

— Глядя на тебя, я испытываю те же чувства, что переживала, увидев первый раз детское фото Гитлера. И знаешь, что я думаю? Наказывать надо того Гитлера, который ничего не успел натворить. Маленького мальчика с надутыми губками и широко распахнутыми глазками. Конечно, человек, который раздавит младенца, или забьет до смерти бездомного педераста, мирно спящего на лавочке — монстр… Ты ведь не убивал этих несчастных. — Джени улыбнулась Раулю. — Ты, как и они, станешь жертвой несправедливости. Скажи, у тебя были планы на этот день?