Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

— Индеец! Хорош шнырять, поехали! Нечего здесь делать!

Когда автомобиль, недовольно урча, покатил в степь, Бобров выбрался на свежий воздух. Долго откашливался, растирал ноющие ребра и бедро, разминал затекшие ноги и спину и только потом побрел дальше. Но пройдя сотню метров, остановился — в его воспаленном мозгу вдруг возникла одна интересная мысль: а не лучше ли перебраться на другой берег Молочной, не будет ли там поспокойнее? Вряд ли архаровцы Белого ожидают от своей жертвы столь хитрую уловку.

К реке собкор приближался осторожно — то на четвереньках, то ползком. И только в камышах позволил себе встать в полный рост, да и то ненадолго, почти сразу присел и стал вглядываться в противоположный обрывистый берег. Вроде ничего подозрительного, но на всякий случай нужно выждать минут десять, досконально изучить обстановку.

Пятнадцать метров ила, воняющей болотом воды, достающей максимум до плеч, и вот он, правый берег Молочной.

Выбравшись из чавкающей топи на твердую землю, Вадим первым делом снял брюки и куртку, хорошо выкрутил их и опять натянул на себе. Хоть он и продрог, зато вынужденная купель придала ему бодрости и прогнала сон.

На береговой круче, под сенью одинокой осины, Бобров некоторое время осматривался и прислушивался. Затем пересек хорошо накатанную грунтовую дорогу, идущую вдоль Молочной, и присел под кустом боярышника.

Итак, куда теперь двигаться, где находится ближайший населенный пункт? Чтобы не блуждать, можно, конечно, рвануть в Малиновку, до нее километра четыре. Правда, это означает, что придется идти мимо базы «Энергоспецмонтажа», но его ведь можно обойти. Так же, как и Чабановку, которую патрулирует продажная токмакская полиция.

Собкор с тревогой посмотрел на небо — интересно, который нынче час? Похоже, близится рассвет. Надо двигаться осторожно, но быстро, а заодно и согреться.

Он отошел от реки на несколько сотен метров в степь, и трусцой побежал в сторону Чабановки.

Довольно скоро, чего никак не ожидал, увидел огоньки уличных фонарей в безмолвном, оставленном людьми селе, а потом, на берегу Молочной, — залитые светом вагончик и часть забора. Обходить их пришлось сначала по полю низкорослого подсолнечника, а потом — по лесополосе и остаткам старой рощицы.

Когда Чабановка осталась за спиной, небо уже явственно начало светлеть, слегка заалел восток и еще не часто, но звонко запели птицы. Как поступить — искать надежное и более-менее уютное убежище и сидеть в нем тихонько целый день или, может, рискнуть?

Вадим думал не долго. С минуту постоял, опершись плечом о ствол раскидистого явора, а потом, озираясь по сторонам, потопал вперед.

Благо, в этих местах было где спрятаться беглецу. Он шел вдоль кукурузных, гречишных и просяных полей, по посадкам, ложбинам, неглубоким балкам. И вскоре, за полувысохшим болотом, на небольшом возвышении увидел Малиновку. Вот она — рукой подать: за топким местом — огороды, за ними — сараи и хаты, в основном старые, построенные еще немецкими колонистами. Асфальтовая дорога, заходящая в село, находилась довольно далеко, а Молочной с того места, где оказался Бобров, не было видно вообще.

И опять он задумался: может, все-таки не стоит рисковать? Может, лучше нарвать охапку травы, зайти в кукурузное поле да лечь поспать? Но от мысли о том, что придется целый день проваляться под палящим солнцем да еще без питья и еды, собкору стало муторно. Нет, нет, вперед! Только нужно не забывать об осторожности.

Низко пригибаясь к земле, Вадим пересек болотистый участок, перепрыгивая с кочки на кочку, затем разбитую тракторами грунтовую дорогу, забежал на ближайший огород и плюхнулся в заросли буйно разросшейся тыквенной плети. До забора, отделявшего грядки от двора, и длинного сарайчика для скотины, было метров пятьдесят. Придется добираться ползком. Теперь главное, чтобы хозяева попались спокойные, не подняли шума и не спустили с цепи собаку, увидев во дворе чужака, да еще в таком неприглядном виде.

Добравшись до забора, беглец юркнул в кусты малины, которые там росли, и затаился. В этот момент залился звонким лаем пес, привязанный во дворе, он просто рвался с цепи. Вот же гад, учуял!

— Дружок, ты чего это взбесился? — отозвался на собачий гвалт мягкий женский голос.

Бобров поднялся на корточки и осторожно заглянул поверх забора. Возле сарая стояла невысокая молодая женщина в цветастом ситцевом халате, на голове — светлая косынка, из-под которой выбивались пряди красных, как медь, волос, в руке — небольшое оцинкованное ведро.