Он взял было в руки новый № художественного журнала, но там были напечатаны репродукции с вещей его лучшего друга… да, а это не так уж приятно видеть. Подошел к мольберту и отвернулся с досадой. Критика не умеет ценить талантов. Она и представления не имеет, что такое настоящее искусство. Взять бы хоть эту статью — ведь это сплошь…
Дома никого не было. Жара и скука. С улицы доносился ровный грохот города, утишенный по случаю праздника. Сел Февари опять и зачесал затылок. Надо куда-нибудь пойти. Но куда? В это время его привлек рев и крик, разгоравшийся на улице. Это что еще такое? Он подошел к окну, но тут ему стало так скучно, что он решил плюнуть на уличный скандал. Махнул рукой и пошел. Он решил пойти умыться и отправиться гулять.
В ванной перегорела лампочка. Он выругался и направился в кухню. Умылся, вытер лицо и, вытирая руки, подошел к окну. И — вдруг…
Он увидал, что по маленькой пустынной уличке с серыми гигантами железнодорожных складов бежит, задыхаясь и громко стуча ботинками, человек. Он рослый, широкоплечий рыжеватый блондин, в сером клетчатом костюме, без шапки, лицо его огненно красно от бега, но белым пятном выделяются бледные губы и нос, глаза вылезают из орбит от напряжения, он бежит, как безумный — а за ним летит, нагоняет его велосипедист — полицейский. Скрыться бегущему некуда, а в конце улицы, за поворотом он наткнется на второго полицейского. На бегу он вытаскивает из внутреннего кармана пиджака что-то в роде кобуры револьвера. Февари передергивается, и его руки сквозь полотенце впиваются в подоконник. Человек поднимает кобуру к лицу. «Ой!», говорит Февари, догадываясь о самоубийстве — и неожиданно откидывается от окна, выпуча глаза от изумления, и приседает, чтобы заглянуть куда то повыше.
— Вот это так, — говорит Февари, сам не веря себе, — тихо пущено. Ничего не понимаю! Что такое, с ума я сошел что ли?..
Художник вел себя так странно потому, что он увидал следующее. Когда человек поднес кобуру к лицу, велосипедист был от него всего в каких-нибудь 12–15 шагах и собирался уже половчее соскочить, чтобы схватить беглеца. Но тогда тот, прижав кобуру к горлу, вдруг вытянулся и унесся, как пуля, параллельно стене элеватора ввысь, задержался на миг у крыши, вскарабкался на нее и отдуваясь, пошел по скрипевшему под его ногами железу. Через полминуты он скрылся за скатом крыши, а полицейский прыгал вокруг своей машины и неистово свистал.
Февари подошел к зеркалу и спросил свое отражение, какого оно мнения о происшедшем. Но отражение пожимало плечами, подымало брови — и только.
— Для кино-комика это находка, — раздумчиво сообщил себе Февари, — но в большом городе, так сказать — серьезно… с настоящим полицейским… Извините!
Он прошел опять в кухню и, увидав толпу на месте происшествия и целую кучу полицейских, уверился в том, что он не бредил. Он сбежал вниз, попробовал было выяснить смысл события у одного из суб’ектов, составляющих толпу, начал было рассказывать, что он что-то видел, но к нему подошел сзади какой-то прыщеватый человечек, нагло взял его за локоть и спросил:
— Вы знаете, где вы живете?
— Позвольте, — сказал художник возмущенно, — какого чорта вы спрашиваете…
— Ну так проваливайте, — ответил тот, глядя на него очень решительно, — и держите язык за зубами.
И легким толчком продвинул художника далее. Толчок был пустяковый, но после него Февари сообразил, что может быть не стоит лезть в эту историю.
8
Охота за шестью буквами
Директор Диггльс-банка Эпсор запер двери кабинета и вскрыл телеграмму. Прочитав, он положил ее на стол, достал из сейфа еще две телеграммы и прочел одну за другой. Первая гласила:
«Существо обнаружено стоп послезавтра».
Вторая:
«Шрифт обычный».
Третья:
«Иллинойс отделывается незначащими отписками подробно лично».
Директор прочел несколько раз эти слова, двигая пальцем по телеграмме, как будто читал по слогам. Затем он потер руки, уселся поглубже в кресле и устремился взором в потолок. На лице его поигрывали разнообразные настроения, — некоторого удовлетворения, смешанного с чувством неясности, неопределенности и боязни за будущее. Затем он спрятал три телеграммы в маленький бумажник, уложил его но внутренний карман жилета и тихо отпер дверь, стараясь не шуметь ключом. На зов его появилась барышня, а вслед за ее исчезновением вошел некто, приличного свойства и костюма, через который проглядывала военная выправка.
Читать дальше