Джек Вэнс - Лазурный мир

«Я ничего не скажу».

«Не упрямься, — доходчиво настаивал Бервик. — Ты — заступник по профессии. Ты несешь ответственность перед людьми, которых представляешь и за которых заступаешься. Конечно же, ты не несешь ответственности за Царя-Крагена, каким бы благочестивым ни было твое к нему почтение. Уклонение, умолчание, упрямство могут только вызвать негодование и воспрепятствовать справедливости. Не сомневаюсь, что ты это понимаешь».

«Все это понятно, — язвительно отозвался Войдервег, — но даже в том случае, если я вызвал Царя-Крагена — а правилами нашей гильдии запрещается давать определенные ответы на такие вопросы — я руководствовался исключительно благородными побуждениями».

«Так вызвал ты его или нет?»

В поисках поддержки Семм Войдервег взглянул на Блазделя, и заступник Смотрины счел нужным снова подняться на ноги: «Арбитр Бервик, я вынужден возразить — мы рассматриваем тупиковую ветвь разбирательства, не имеющую непосредственного отношения к его основной цели».

«В чем тогда заключается основная цель разбирательства?» — поинтересовался Файрал Бервик.

Баркван Блаздель удивленно развел руками: «Какие могут быть сомнения? По признанию самого Скляра Хаста, он нарушил законы Царя-Крагена и давние обычаи наших плотов. Остается только определить надлежащую меру наказания, не более того».

Файрал Бервик начал было говорить, но уступил это право Роджеру Кельсо, тоже вскочившему на ноги: «Должен указать на фундаментальное противоречие в словах достопочтенного заступника! Законы Царя-Крагена — не человеческие законы. С каких пор инакомыслие стало преступлением? Если так, преступники — очень многие из нас, не только Скляр Хаст».

Блаздель сохранял невозмутимость: «Противоречие совсем не в этом. Законы, о которых я упомянул, проистекают из Ковенанта, заключенного между нами и Царем-Крагеном: он защищает нас от ужасов моря, но взамен требует, чтобы мы признавали его суверенитет в море. А в том, что касается ортодоксального образа мыслей, то он всего лишь проявляется в уважении к общему мнению арбитров и заступников всех плотов, обученных рассудительности, предусмотрительности и соблюдению приличий. Таким образом, теперь нам предстоит измерить, в точности, тяжесть правонарушения, допущенного Скляром Хастом».

«Совершенно верно! — заявил Роджер Кельсо. — И для этого мы должны знать, вызвал ли Семм Войдервег Царя-Крагена к своему плоту».

В голосе Барквана Блазделя появилась, наконец, металлическая резкость: «Не подобает подвергать сомнению действия заступника, выполняющего свои обязанности! Кроме того, ему запрещено разглашать тайны гильдии заступников!»

Файрал Бервик знаком призвал Блазделя к молчанию: «В такой ситуации, когда рассматриваются фундаментальные вопросы, профессиональные тайны гильдий имеют второстепенное значение. Не только я, но и все островитяне хотят знать правду, в связи с чем сопротивление разбирательству должно быть сведено к минимуму. Перед лицом Собора не может быть тайн. Таково мое постановление. Итак, Семм Войдервег! Вызвал ли ты Царя-Крагена к Транку той ночью, когда имела место катастрофа?»

Даже воздух, казалось, сгустился; все глаза сосредоточились на Войдервеге. Тот прокашлялся, поднял глаза к небу. Тем не менее он ответил без смущения: «Поставлен исключительно изобретательный вопрос. Как бы я смог выполнять обязанности заступника, если бы у меня не было никакого способа сообщать Царю-Крагену о нашем доверии, о нашей преданности? Как еще я сообщал бы ему о срочной потребности в его присутствии? Как только появился бродячий краген, мой долг заключался в том, чтобы вызвать Царя-Крагена. Я его вызвал. Каким образом? Это несущественно».

Баркван Блаздель кивнул, выражая полное одобрение — даже, пожалуй, облегчение. Файрал Бервик постучал пальцами по трибуне. Несколько раз он открывал рот, чтобы что-то сказать, и каждый раз закрывал его. Наконец он спросил, довольно-таки неуверенно: «И ты вызываешь Царя-Крагена только в таких случаях?»

Семм Войдервег всем своим видом изобразил оскорбленное достоинство: «Зачем эти вопросы? Я — заступник. А преступник — Скляр Хаст!»

«Не волнуйся! Эти вопросы помогают выяснить масштабы заявленного преступления. Например, позволь спросить: приходилось ли тебе когда-либо вызывать Царя-Крагена в лагуну, где он кормится, чтобы он наказал или предупредил о наказании обитателей твоего плота?»

Войдервег моргнул: «Мудрость Царя-Крагена непостижима. Он способен угадывать нарушения, дает знать о своем присутствии...»