Вацлав Кайдош - Барьер

– Да. Ты говоришь, а я слушаю. И верю. Верю тебе.

Хотя… порой ты говоришь странные вещи… Даже страшно. Ты говоришь, а я чувствую, что это правда.

Смотрю на тебя, и… мне хорошо. Так, словно я… – он осекся и только спустя минуту добавил: – Когда тебя нет, мне плохо. Профак Гарда, Стеф Микша, Сап и даже Ром

Балич тоже добры ко мне. Но это не то. Скажи, почему именно ты?

– Не понимаю. Я… просто я помогаю тебе приспособиться к жизни в нашем мире. Забочусь о тебе. Такова моя задача. Я стараюсь делать это как можно лучше, вот и все.

– Кто приказал тебе это делать? А может быть, об этом нельзя спрашивать? – неожиданно смутился он.

Она улыбнулась.

– Почему же! Тут нечего скрывать. Я сама добывалась, чтобы мне поручили наблюдение за тобой. Ученый Совет

Института согласился, поэтому я…

– Ты сама хотела? – живо подхватил он.

– Хотела. Не удивляйся. Твой случай очень интересен… Совершенно необыкновенен!

– Случай? Необыкновенный? Да. Необыкновенный! И

ты тоже…

Прозвучал сигнал визофона.

– Пять! – произнесла Кама пароль, и на экране появилось лицо доктора Балича.

– Привет тебе, о Кама, далекая река!

– Не глупи! Что тебе?

– Не могла бы глубокоуважаемая мадам быть столь любезной и передать мне на часок своего подопечного?

– Сейчас?

– Осмелюсь покорнейше просить… Ты могла бы пока сбегать в бассейн. Я как раз оттуда. Вода и солнце… мечта.

Кроме того… – он многозначительно понизил голос, – я встретил там Микшу. Стеф был бы в восторге…

– Не знаю, смогу ли.

Она взглянула на Мюнха вопросительно, но тот лишь опустил глаза. Она подумала, что в принципе хорошо бы прервать беседу и продумать дальнейшую тактику.

– Вижу, я выбрал не совсем удачный момент, – вздохнув, заметил Балич, решив, что молчание Камы означает отказ.

Однако он ошибся.

– Слушай, Мод! Ты можешь сейчас побеседовать с доктором Баличем? – спросила Кама монаха.

– Будет так, как ты пожелаешь, – ответил уклончиво

Мюнх. Он не очень симпатизировал Баличу, но боялся показать это в его присутствии.

– Я думаю, мы могли бы сейчас прервать нашу беседу.

Доктор, видно, хочет сообщить тебе что-то интересное.

– Я хотел бы поговорить об… аде, – сказал Балич. – А

может, у тебя нет желания, брат Модест?

Мюнх беспокойно пошевелился.

– У меня есть желание, – поспешно согласился он. – Ты можешь прийти сюда?

– Уже иду!

– А может быть, мне тоже остаться? – спросила Кама, но Ром недовольно поморщился.

– Нет. Пожалуй, нет. Об аде лучше разговаривать с глазу на глаз, многозначительно сказал он. – Не правда ли, брат Модест?

Монах кивнул.

Кама встала с кресла.

– Ну, так как? Я на часок уйду.

– Но мы сегодня… еще увидимся? – спросил Мюнх.

– Обязательно. А я воспользуюсь случаем и договорюсь со Стефом относительно поездки в Варшаву. Может, завтра втроем слетаем на пару часов.

– Да. Завтра.

Балича она встретила у лифта.

– Модест сегодня не в духе. Постарайся особенно его не поникать.

– Не бойся, пастырь заблудших душ. Я хотел бы только кое-что проверить. Твое присутствие может изменить реакции Модеста. Понимаешь?. Он очень считается с твоим мнением. Если говорить честно, даже чересчур… Боюсь, тут что-то большое, чем авторитет.

– Меня это тоже беспокоит.

– Хорошо, что ты это понимаешь. А тебе не кажется, что не мешает более эффективно воспротивиться усилению этого… аффекта?

Она сделала вид, что не заметила иронии.

– Делаю, что могу… Но все не так просто, как тебе кажется. Я стараюсь, чтобы он смотрел на меня как на обычного человека. Прошу тебя, не мешай, помогай мне!

– Твои желания – закон для меня, о пресветлая! – засмеялся Балич и помахал на прощание рукой.

– Значит, через час я вернусь.

– Скажем, через полтора, если будет на то воля…

– Ладно. Через полтора часа.

VI

Балич открыл дверь лекционного зала и вошел.

Монах сидел в кресле и шептал слова молитвы.

– Тут немного темновато, – заметил с порога Балич. – А

я хотел показать тебе один документ.

– Если надо, господин… – Мюнх потянулся к переключателю и зажег стены.

Балич сел рядом с ним в кресло, раскрыл тощую папку и вынул из нее заправленный в прозрачный пластик пергамент.

– Как тебе это нравится? Скажи, брат Модест, – спросил он, подавая листок монаху.

Мюнх некоторое время смотрел на пергамент, потом осторожно положил его на пюпитр и перекрестился.

– Это еретическое письмо, господин. Или даже… договор с сатаной. Перевернутым письмом писано… Кто не знает – не прочтет. Нужно зеркало.