Эдмонд Гамильтон - Сквозь космос

Одна рука скульптуры воздета к небесам в величественном жесте, будто бы указывая на крошечную крапинку мерцающего в ночи Марса – Марса, который нынче с трудом удается разглядеть. Именно эта рука швырнула красную планету обратно в космос. Швырнула столь далеко, что Марс угодил в поле притяжения Юпитера и теперь, словно луна, кружит вокруг того гигантского мира. И будет кружить так вечно, никогда больше и никоим образом не угрожая нам.

Как раз сегодня я стоял у подножия огромного памятника – свидетельства общемировой признательности, – смотрел вместе с ним на серые воды океана и видел внутренним взором одинокий островок и сокрытый глубоко под ним странный мир. В той огромной пещере и на том затерянном островке трое людей выступили против порождений ада, вознамерившихся угробить Землю. Трое людей! Один из них лежит в удивительном мертвом городе Марсиан – городе, теперь умершем навеки; второй, превратившийся в величайшего героя планеты, покоится под раздробленными обломками Рано-Кау; а я, последний и самый незначительный из всех троих, размышляя и вспоминая, стою в тени статуи моего друга. На острове Пасхи тоже есть статуи. Однако последние представители изваявшей их расы сгинули, погребенные в одной гробнице с тем, кто их уничтожил. Минули долгие-долгие столетия, и наступил год, а за ним – и день, когда эта древняя раса почти победила, почти одержала верх. А затем, в самый последний момент, их труд и сами их дьявольские планы оказались низвергнуты в ничто рукой, и сердцем, и широкой душой одного человека. Но статуи на поросших травой склонах не ведают об этом и продолжают с надеждой взирать морскую даль.