Эдмонд Гамильтон - Сквозь космос

– А время?! – крикнул я. – Как нам узнать время, когда следует включить зеленый луч? Активировать его можно лишь в тот самый миг, когда южный полюс Марса будет пересекать траекторию луча.

– Колокол, колокол, – парировал он. – Разве ты не слышал, как Холланд говорил, что третий удар колокола указывает на точный момент включения луча? И эти звенящие ноты производит на противоположной стороне диска другая группа марсиан.

– Теперь я вспомнил, – сказал я. – Но как же марсиане? Что они станут делать, когда мы запустим зеленый луч? Неужто они будут просто стоять и смотреть, как мы уничтожаем все их труды, и не вмешаются? Да они будут здесь почти что в любую секунду!

Мгновение он смотрел на меня, не отвечая.

– Вот он, наш камень преткновения, – сказал доктор. – И лишь ты, Аллан, способен преодолеть его.

– Я?! – последовал мой изумленный возглас. – Но что я могу сделать?

Он быстро объяснил:

– Если бы тебе удалось попасть на вершину кратера – взобравшись по той большой трещине в стене, о которой ты упоминал, – тогда ты смог бы добраться до самолета и взлететь на нем над вулканом. В нужный момент я включу зеленый луч, а затем, уверен, мне удастся хотя бы на какое-то время сдержать марсиан. У меня есть вот это, знаешь ли. – Он махнул на валявшуюся на полу металлическую трубку – на вместилище разрушающего излучения. – Во всяком случае, мне кажется, я смогу не подпускать их до тех пор, пока ты и Райдер не пролетите над кратером и не сбросите на диск столько бомб, сколько понадобиться, чтобы вывести его из строя. Марсиане, похоже, не особо-то много знают о взрывчатке и ее разрушительной силе. Думаю, воспользовавшись их замешательством, я успею вылезти из этого ящика и доберусь до вершины кратера. И после нам останется только приложить все усилия, чтобы с помощью взрывчатки запечатать входы в туннели, или, на худой конец, мы можем покинуть остров и вернуться с подмогой.

Я запротестовал, поскольку не хотел оставлять доктора одного, однако сила его убеждения превозмогла мои возражения, и я, хоть и не особо того желая, приготовился уходить. Уитли нацарапал несколько слов на вырванной из блокнота страничке, сложил ее и вручил мне с наказом передать пилоту. Я засунул листок в карман.

Переступив через мертвых марсиан, я начал спускаться сквозь люк в полу. Однако, спустившись по пояс, я остановился и протянул Уитли руку. Он молча ее пожал. Мы не сказали друг другу ни слова, но на всем своем пути вниз по колонне я видел наверху доброе лицо доктора, следившего за моим продвижением. Когда я ступил на землю, он взмахнул рукой, желая мне всего хорошего и прощаясь, а затем захлопнул люк, переключив, очевидно, свое внимание на содержимое пункта управления. Не теряя времени даром, я рванул по дну кратера к разлому в стене, каждую секунду ожидая услышать звуки, возвещавшие о появлении марсиан из глубин. Была почти полночь.

Я бежал через огромный кратер и, когда добрался до восточной стены, разрыдался от облегчения. Пронесшись вдоль стены, я достиг нижнего края замеченной ранее трещины – колоссального разлома, прорезавшего жерло вулкана до самого верха. Я как раз начал взбираться по расщелине, когда на крыше поста управления вспыхнула сфера голубого света, озарив кратер скудным колеблющимся сиянием. Я понял: освещение включил Уитли, а также догадался, что это был сигнал, означавший, что марсиане объявились в кратере, выбравшись из своего глубинного мира. Мне оставалось лишь молиться, чтобы они не заметили, как я карабкаюсь вверх по гигантской трещине.

Я полз наверх по острым потекам лавы: подтягивался, цеплялся и протискивался. Когда половина пути была пройдена, раздалась первая звенящая нота. Она обрушилась на меня плотной волной оглушающего шума, и я на секунду замедлил восхождение, чтобы посмотреть назад.

Марсиане плотным кольцом окружали гигантский диск, и я увидел, что они, очевидно, любуются огромной багровой планетой, зависшей прямо над ними. Я тоже поглядывал на Марс, карабкаясь наверх, и всем сердцем понадеялся, что Холланд не ошибался насчет способности зеленого луча отшвырнуть планету прочь.

Снова прозвонил колокол – к этому моменту я находился почти у самой вершины вулкана (хотя мне было трудно судить о своем положении). Послышалось пение, достигло апогея и стихло. И когда оно зазвучало вновь, моя рука ухватилась за верхний край жерла. Я выбрался наверх и минуту просто лежал, измученный и задыхающийся.