Виктор Сапарин - Забытый Полдень

Общего, действительно, очень много. Но почему же один Полдень оказался забыт, а второй жив по сию пору? Дело в литературном таланте? И в нём отчасти тоже, хотя рассказы Сапарина написаны добротно — в отличие от многих скороспелых поделок той поры.

Тогда — в антураже? И в этом, пожалуй. Уйдя от автоматизированных электростанций, катеров с реактивными двигателями и прочих «фантастических» чудес ожидаемого завтра, Сапарин продолжал верить в РЕАЛЬНУЮ технику, исходил из её возможностей, поэтому даже в самых смелых рассказах вы не найдёте того, что считалось малонаучным. Освоение космоса? Да, но в пределах ближайших планет. Путешествие в параллельный мир? Нет, потому что существование оного не доказано. Сапарин оставался близким к реальности, старался быть точным, описывая предполагаемый облик будущего — но в этом, как ни парадоксально, скрывался ещё один секрет забвения… Ведь, в отличие от сапаринского, мир Полдня Стругацких не был, стиснут техническими ограничениями, его герои могли запрыгнуть на борт стартующего звездолёта, как на подножку отходящей электрички. Потребуйся по ходу сюжета Машина Времени — она появилась бы легко (впрочем, и Машина оказалась лишней — в «Попытке к бегству» Саул переносится из военной поры в будущее просто так, без каких либо подсобных средств, и это оправдано логикой произведения). Такой вольности Сапарин себе позволить, увы, не мог. И оттого, когда сравниваешь два Полдня, создаётся впечатление, что действие одного происходит на продутой ветрами необъятной равнине, а герои второго собрались в тесноватой долине. Но дело не только в этом. А в чём же тогда ещё? Подсказку я нашёл в давней статье Кирилла Андреева, где в ряду прочих рецензировался и только что вышедший «Полдень» Стругацких: авторы дали картину чудесного, светлого мира, где жить и работать чертовски весело и интересно. Андреев когда-то сказал то, что вертелось на языке сейчас: весело и интересно.

Полдень Стругацких пронизан светом. Этому свету нет аналогов в настоящем. Только оглядываясь назад, я таким вижу своё детство: вечное тёплое солнце, много счастья в маленьком сердце, все люди добры, а каждый новый день приносит новые открытия.

Да, мир Сапарина тоже светел и добр. Но это мир, в котором хозяева — зрелые, умудрённые опытом люди, такие же, как и сам Сапарин. Они так же пытливы, так же талантливы, они так же готовы идти на риск, как и герои Стругацких, — однако в них не чувствуется азарта молодости. Они живут в далёком — даже по отношению к нашему времени — будущем, но, кажется, что прекрасно помнят и войну и послевоенную разруху: а оттого находятся в непрекращающейся работе: потому что так надо, надо, надо. Не для себя — для страны. Будущее Сапарин угадал намного точнее — технически, разумеется. Но мир Стругацких оказался ближе своей моральной, эмоциональной составляющей. Его герои, какими бы фантастическими делами они ни занимались, оставались «парнями из нашего города» — простыми, весёлыми, азартными. Не учителями, не наставниками, а друзьями.

Возможно, в реальном будущем будет больше таких людей, как у Сапарина. Но если бы мне дали возможность выбрать, в каком мире жить, то я бы выбрал…

Вот именно. Явно или подсознательно, читатели той поры тоже верно… Читатели сделали выбор, ИСТОРИЯ подтвердила его. Но… мы знаем, что история не всегда справедлива и забвение накрывает не всегда заслуженно. Сапарин-ский Полдень не должен быть забытым — как не должен оказаться забытым и сам Виктор Сапарин.

В 60-е годы Г. Альтов опубликовал несколько статей о судьбе фантастических идей, высказанных Гербертом Уэллсом, Александром Беляевым и Жюлем Верном. Я продолжаю этот ряд: хотя Сапарина и не отнесёшь к звёздам такого ранга, в его произведениях также немало интересных технических и научных идей. Это и закономерно, ведь, участвуя в создании новой фантастики, он в то же время прочно опирался на традиции «ближнего прицела», который, прежде всего, ценил «железо».

Сапарин выпустил пять сборников фантастики, три десятка рассказов, две повести (по меркам нынешней «конвейерной» фантастики, когда в год может выпекаться по три романа, — неоправданно мало). В них обнаружилось более 90 научных и технических идей, находившихся на момент написания — в разряде фантастических. Согласитесь, интересно проследить, как меняются пристрастия автора, как акцент смещается от идей сугубо технических к идеям научным. Как точен, наконец, был в своих предвидениях писатель.