Виктор Сапарин - Забытый Полдень

В советское время, когда пресса была красной, а не жёлтой, её не особенно интересовало, как живут и чем занимаются известные писатели. А что говорить о литераторах второго эшелона? Поэтому и о жизни Виктора Сапарина, писавшего в 40-60-е годы, мы знаем очень немного. Знаем, что родился в 1905 году Москве, городе, с которым оказалась связана вся жизнь. С 1926 года работал в газетах и журналах. Писал корреспонденции, очерки, фельетоны. Не чурался юмористики и даже выпустил сборник рассказов «Сбежавший карандаш». Когда началась Великая Отечественная война, был призван в армию. Согласитесь, под такой биографией могли бы подписаться многие сотни журналистов той поры.

Отличия начались после войны, в 1946 году, когда на страницах журнала «Знание — сила» один за другим стали появляться рассказы Виктора Сапарина: «Секрет рыболова», «Испытание», «Железное сердце».

Родился новый писатель-фантаст.

46-й оказался урожайным на скудной ниве тогдашней фантастики: кроме Сапарина дебютировали Георгий Гуревич и Вадим Охотников. Родились на общем болотистом поле «ближнего прицела», там, где разрешалось заглядывать в будущее лишь на шаг вперёд, — и избави вас господь на два…

Но как же развела их судьба потом! Охотников так и застрял на этом поле, топчась на тесной свалке автоматических тракторов, угольных комбайнов и подземоходов. Сейчас только знатоки истории НФ могут припомнить его повести и многочисленные рассказы «на грани фантастики» — их прекратили переиздавать сразу же после смерти автора. А вот Гуревич сумел вырваться через флажки. Начав с искусственного дождевания и быстрорастущих тополей, он написал повесть «Мы — из Солнечной системы» — настоящую энциклопедию фантастических идей, став, в конце концов, признанным классиком советской фантастики.

А что же третий дебютант? Ему судьба уготовила место где-то между Охотниковым и Гуревичем. Первые десять лет — работа в жёстком русле «ближнего прицела». Герои сталкиваются с чем-то, что оказывается а) неким явлением природы, которое нужно поставить на службы советскому народу; б) новым изобретением, которое в скором времени будет верой и правдой служить советскому народу. Закалившись в борьбе с ретроградами, карьеристами и просто недальновидными гражданами (а иногда и одолев одного-двух шпионов), герои к концу рассказа-повести-романа обязательно побеждали, внедряли, запускали. Если позволял объём, находилось немного места и для личной жизни с поцелуем в финальных строках. Ещё, если действие разворачивалось в западной стране, полагалось, чтобы изобретение делал прогрессивный, но наивный учёный, а отбирали изобретение глупые, но сильные капиталисты. С небольшими вариациями этот способ успешно использовали десятки авторов — от известных до ныне забытых — но Сапарин никогда не писал памфлетов. Шпионы в ранних рассказах Сапарина, правда, пару раз мелькнули, не без греха, а вот, скажем любовные переживания — за ненадобностью — на страницы не попали. И о спорных дисциплинах, вроде телекинеза, телепатии, путешествиях во времени и прочем аналогичном, тоже не писал. Он словно доказывал: я пишу только о том, в чём разбираюсь. Только о том, что осуществимо.

Время действия сапаринских рассказов той поры — сегодняшний день или, в крайнем случае, завтрашний. И герои решают, в общем-то, совсем не фантастические задачи: как добыть побольше руды для страны, разрушенной войной, как быстрее и дешевле строить дома. Фантазия Сапарина настолько приземлена, что в ином случае не сразу и поймёшь — а в чём же она заключается? Вот молодые учёные находят записи расстрелянного беляками геолога — и благодаря им открывают циркониевые место рождения на Дальнем Востоке («Однорогая жирафа»). Мы, знающие об Алагминском месторождении и крупных запасах циркония в Аяно-Майском районе Хабаровского края, эту историю воспринимаем как обычный рассказ — на самом же деле ко времени написания никакие месторождения ещё не были найдены. Или другой рассказ — «Испытание». Что с того, что в нём фигурирует катер с реактивным двигателем? На каждом шагу такое судно, конечно, не встретишь, но и в диковинки не запишешь— все рекорды скорости давно ставятся именно на ракетных катерах. Но в 1946 году об этом можно было только мечтать.

Написал — и невольно усмехнулся. Вот именно, что только об этом: сегодня найдут, завтра построят. Только и надо, что поставить пару реле, добавить рычагов, приладить некую радиосхемку и «будет людям счастье, счастье на века». Так считали многие. Так считал и Сапарин — и внёс свою заметную лепту в формирование фантастики «ближнего прицела», десять лет даже не пытаясь выйти за очерченные пределы. Его охотно печатали, одна за другой выходили книжки, реплики критиков были благожелательны.