Николай Горнов - Антивирус

– Извините за недоверчивость, – Шестаков отчего-то смутился.

Паровоз с осторожностью взял в руки кремниевую пластину в платиновой окантовке, приоткрыл скрипучую дверцу сейфа и с явным облегчением забросил чип-ключ куда-то в самую его глубину.

– Пусть Тан сам разбирается, – пояснил он Шестакову. – Мое дело – переправить через Канал… Новичок?

– Не совсем, – зачем-то соврал Шестаков, старательно отгоняя от себя липкий страх.

Контрабандист с кряхтеньем опустился на колени, сунул голову под топчан и выудил большой черный мешок из толстого пластика.

– Здесь все, что может понадобиться – куртка, брюки, ботинки, термобелье. Обмундирование новое, добыто в прошлом году на складе Тринадцатой ракетной армии. Размер приблизительно ваш. Разве что ботинки могут быть великоваты…

Шестаков послушно переоделся. Ботинки тоже оказались впору. Через несколько минут, когда запах антисептика стал не таким острым, он уже чувствовал себя новым человеком.

– Вам раньше приходилось переправлять людей? – не удержался Шестаков от вопроса.

Контрабандист ухмыльнулся черной дыркой отсутствующего зуба.

– Главное, не запаниковать. Бояться можно, страх выжить помогает. А вот если паника накроет – это конец. На моем участке полоса отчуждения узкая – около пятидесяти метров. Ориентиром для вас будет красный свет. Пока красная точка впереди светится – направление верное. Накроет акустической волной – падайте на землю. Отраженная волна не так опасна, как прямая. Правда, у некоторых голова вертолетом с+ непривычки идет, но это если мозжечок слабый. Примите заранее «Релеватин». Полезная штука. И как успокоительное, и как средство для ослабления последствий от излучателей. В смысле, если вдруг прямо под него…

Внимательно осмотрев красные желатиновые капсулы, Шестаков разжевал сразу обе, сглотнул тягучую солено-горькую слюну и почему-то ощутил усталость. Спустя минут пять он уже с трудом понимал, зачем Паровоз пытается ему объяснить принципы форсирования Канала, растолковывает основы выживания при пересечении полосы отчуждения, а в промежутках между поучительными историями демонстрирует армированную титановыми нитями водонепроницаемую ткань, из которой континентальные китайцы приспособились отшивать контейнеры. Эти тканевые контейнеры и полимерные канаты, которые первыми стали применять китайцы, почти сразу изменили рынок незаконной переброски грузов. Сначала «байдарочникам» и «дайверам» пришлось сильно потесниться, а спустя год китайские мобильные переправы, которые в ночное время не обнаруживались даже камерами высокого разрешения, доказали свое абсолютное превосходство…

Под непрекращающуюся болтовню контрабандиста Шестаков оказался вдруг внутри прозрачного китайского мешка. Вокруг него глухо забурлила темно-зеленая вода Канала. Паровоз остался стоять на крутом берегу и как-то грустно махал ему вслед белой тряпочкой, которая при внимательном рассмотрении оказалась шелковой рубашкой «Армани», приобретенной Шестаковым в прошлом году по случаю рождественской распродажи в Милане. Впереди, на другом берегу, расположился с вином и барбекю полувзвод Третьего восточного дивизиона сто двадцать восьмого стрелкового полка, в небе над Каналом парила эскадрилья беспилотников, а внизу, в черной глубине, клацали зубами три мерзких реликтовых рыбины, в которых Шестаков разглядел одновременно черты полосатых акул и кайманов. Их ему довелось много лет назад увидеть в Национальном парке Эверглейдс во Флориде.

По счастью, Шестаков быстро понял, что это лишь сон, и проснулся…

– Бывает, – успокоил его Паровоз. – Я от «Релеватина» и поярче картинки видел. Потом контрабандист стал зачем-то убеждать Шестакова в необходимости направить все силы на борьбу с мемокомплексами, которые распространяются в информационном пространстве даже стремительнее, чем биологические вирусы в воздухе. Удивленный Шестаков хотел было высказать свое компетентное мнение на этот счет, но не успевал вставить ни единого слова. А вскоре разговор вообще отдрейфовал к темам специфическим и сугубо профессиональным.

Паровоз стал убеждать Шестакова отправить на свалку научных курьезов всю базовую теорию мемных элементов, и с частью аргументов Шестаков даже готов был согласиться. Оболочкой мема действительно может быть что угодно: событие, изобретение, технология, идеология, научная теория или модный тренд, привлекающий внимание потенциальной жертвы, но все же главная задача оболочки состоит не в привлечении внимания жертвы, а совсем даже наоборот – в отвлечении. И пока мозг жертвы, завороженный парадоксальностью увиденного или услышанного, суетливо перебирает свои архивы в поисках смежных смысловых полей, мемплексы успешно внедряют в сознание жертвы вредоносные коды.