Винсент Эри - Крокодил

Когда надо работать да еще заботиться о пятерых детях моложе тебя, на другое времени остается очень мало. С ровесницами ей весело, но почти все они уже помолвлены или замужем. Похоже, что, только выйдя замуж, избавишься от этой тяжелой и скучной обязанности — заботиться о братьях, сестрах и родителях. Но как хорошо все-таки, что у нее такая мать! Ее мать, Масоаре, как мужчина — укусы москитов ей нипочем и она берется за любое дело, самое трудное. Да, бывает, что она ворчит, но разве может женщина дожить до ее лет и никогда не ворчать? Как-никак лет матери уже столько, что кожа у нее на ладонях морщится и она начинает говорить сама с собой.

Миторо посмотрела на небо: хорошо бы оно осталось таким темным до самого вечера! Неплохо отдохнуть денек среди недели.

— Ой, мама, ты меня напугала! Я и не слышала, как ты подошла.

— Да уж любому видно, что мысли твои где-то далеко, а не здесь. О чем ты задумалась? О том, что видела во сне? Или, может, о каком-нибудь юноше? Не приходил ли к тебе кто-нибудь вчера вечером? Почему бы тебе не выйти замуж, вместо того чтобы думать о юношах и о том, что они будут с тобою делать? Мне тогда можно было бы больше не брать в руки топор и весло. Поторопись — я хочу до того, как лягу в землю, поесть пищи, которую принесет твой муж.

Глаза Миторо наполнились слезами: ведь и без того с тех пор, как несколько лет назад отец был смертельно ранен на охоте за дикими свиньями, живется им трудно.

— Ну зачем ты говоришь, мама? Разве я сама этого не хочу?

— Позабудь то, что я тебе сказала, и прости меня. Мы-то ведь в молодости никогда не надевали на груди чашки, которые носят белые женщины, а наши нынешние девушки и молодые женщины надевают. Наденут, посмотрят на свою правую грудь, потом на левую и размечтаются. Похоже, что только мечтать они и умеют, а больше у них не получается ничего.

Слушать эти слова Миторо было очень обидно, но и показывать, что она обиделась на мать, было никак нельзя.

Масоаре сердило, что она теперь уже не та, что прежде. Больше ей не разрубить одним ударом твердую, как железо, кору саговой пальмы. Хорошо хоть, что Миторо уже почти взрослая и начинает учиться тому, что полагается уметь женщине и матери. Она уже хорошо плетет сумки и рыболовные сети, а делать саго или ловить рыбу в прилив и отлив могла бы поучить и многих замужних женщин.

— На, возьми и иди за водой, да побыстрее! — велела Масоаре и раздраженно сунула кувшин в руки растерявшейся дочери.

Со ступенек своей хижины Хоири смотрел, как Миторо выходит из дому. На шее у него висело новенькое полотенце.

— Не пойдешь со мной на реку, Меравека? Миторо как раз отправилась за водой.

— Пойду, пожалуй, а то догадаются, что ты за ней увязался.

От вчерашнего дождя дорога к реке не превратилась в трясину, просто дождь смыл с нее землю, и от этого оголились ракушки и черепки, которых насыпали, когда ее делали. Ноги Миторо приятно холодила роса. Кувшин удобно стоял на правом плече. Ой, сзади кто-то идет! Идут и разговаривают — видно, их двое.

— Много было таких ливней, как вчера, пока я был в Порт-Морсби?

— Нет, вчерашний был первый. Наверно, матушка Небо заплакала от радости, что ты вернулся.

А теперь фыркают. Да они уже совсем близко, у нее за спиной! Надо пропустить их вперед.

— Эй, дочь Оалаэа! Ночью в субботу, в полнолуние, я буду ждать тебя! Тебя отведет ко мне моя сестра Ивири. Меравека и Хухуруа будут там тоже.

— Да?.. А как же другие твои подружки? Что, с ними тебе скучно?

— Послушай, ты же хорошо знаешь, никаких подружек в нашем селении у меня нет. В общем, реши до субботнего вечера.

Ну и наглец же! Ничего похожего с ней еще никогда не случалось.

Это был один из тех редких дней, когда вода в реке спадает совсем низко. Глинистые берега оголились во всем своем бесстыдном уродстве. Те, кто купался утром, уже повытаскивали из воды посуду и другие предметы домашнего обихода, в разное время упавшие туда с лодок. Но на дне по-прежнему оставались скользкие, уже совсем без листьев стволы кокосовых пальм и других деревьев. Многие владельцы лодок встревожились: лодки нависли теперь над краем берега и казалось, что вот-вот они сорвутся вниз и разобьются.

В облаках сверкнула ярко-желтая искорка. Над рекой пронесся легкий ветерок, и ожило все — люди, звери и растения. Миторо стояла в холодной воде, доходившей ей до пупка. Юбка из саговых волокон всплыла, и сквозь прозрачную воду были хорошо видны ее светло-коричневые ляжки и ягодицы. Когда она не смотрела в сторону Хоири, он приподнимался с корточек, чтобы разглядеть ее получше. Кожа у нее покрылась пупырышками — значит, вода холодная.