Кирилл Берендеев - Мир внутри

Когда давление нормализовалось, стена отошла, обнажая длинный коридор, уводящий круто вниз, в неведомо какие дали. В ушах гулко зашумели безвестные механизмы, что-то поскрипывало, постукивало, ухало и гудело, словно неисправный пылесос.

– Что это? Где мы? Откуда это? – едва придя в себя, чета засыпала поселенцев вопросами. Слово снова взял депутат, как глава колонии, он не без удовольствия принялся рассказывать, куда они попали.

– А ведь не устрой я дебош на «Икаре» так бы мне и погибнуть вместе со всеми в том рейсе, – довольно начал он, похлопывая по плечу Сидорова и улыбаясь. – Но я все-таки устроил. Скучно, знаете ли, да и не по-русски это три дня сидеть да смотреть, а походить по спутнику никак. Ведь с каких пор это безобразие длится, я не раз говорил на заседаниях. Человечество не должно оставаться вечно на Земле, еще Циолковский… ну ладно, оставим. Выперли меня за дебош, тоже прямо здесь, видно, для всех лишних тут точка сброса. Думали, помирать буду. Как бы не так! Долго бродил вокруг этих валунов, а потом, уж кислород заканчивался, ощутил какой-то шум. Знаете, ноги у меня чувствительные, шерсть или синтетику какую вообще не переношу. Вот и учуял. Решил, галлюцинации начались. Ан нет, пещера, – коридор вильнул в сторону, расходясь, депутат двинулся влево. Остальные за ним. – Вот так шарил, ничего не соображая, по камням, шарил, пока все это не нашел.

– А что это? И чье?

– Уж точно не наше, наши такого вовек не сделают, – донесся чей-то недовольный голос. На него шикнули.

– Наша оппозиция, – хмыкнул депутат. – Понятия не имею, чье. Да и никто не знает. Но явно не земное. Технологиям, видать, века уже, а все работает как часы, – депутат помахал перед носом Сидорова своим «Лонжином». – И язык такой непонятный, я не представляю, в какую сторону и как его читать. Не то иероглифы, не то буквы, не то вообще не пойми что. И главное, объемные. Да плевать, так разобрались. Разве ж мы не русские люди, чтоб до всего доходить, – «Oui, oui», – послышались голоса. – Вот и я о том. Русский человек до всего своей головой доходит, особенно когда кислород на исходе. Вот и я. Разобрался ведь, даром что образование в МИФИ получал, а плевать что на факультете богословия, зато вот результат – починил. Ну, пока в некоторые помещения лучше не заходить, из других лучше самому не выбираться, но работает. А пока разбирался, гляжу, новых туристов побросали. Потом еще. А потом вот, – депутат обнажил грудь – под пиджаком, на белоснежной рубашке скрывался значок «Ростуризма». – Месяца не прошло, Земля связалась. Теперь нас снабжает, раз в неделю через космопланы провизию сбрасывает и все необходимое, что запрашиваем. Это ж недорого. А какая от всего этого польза, России, понятно, недаром, «Ростуризм» «Роскосмос» сделал своим филиалом. Всему человечеству прок.

– Какая польза? – брякнул, не подумав Сидоров. На него зашикали. Но депутат лишь по-отечески улыбнулся.

– Нас же не просто за дебош или из-за проштрафившейся компании здесь ссадили. Мы первая колония людей на Луне. Первая русская колония. И все благодаря великой русской мечте о небе… ну и еще извечному нашему взяточничеству и коррупции. Ну а как бы мы здесь свою колонию основали, да еще столько лет поддерживали – сами подумайте, как?

Профессор Сидоров шел по оживленному проспекту, когда к нему сзади подбежали двое и, крикнув: «Служба слежения» – накинули на голову мешок и затолкали в лимузин. Машина выжала газ на полную, выворачивая по ухабистым проулкам к конечной цели.

Будь это в первый раз, Сидоров бы страшно испугался, удивился и попытался извлечь нитроглицерин – но с ним подобное случалось не впервой, так что к подобным мерам безопасности он отнесся стоически. Тем более, прекрасно знал, куда его отвозят – благо, работал именно в том самом институте, куда направился лимузин, только не в его подвальной части, где располагалась вышеозначенная служба слежения за космическими посланиями, которая таким вот оригинальным образом собирала ученых на очередное заседание. Обычно посвященное новому посланию. Как и в этот раз.

Пока Сидоров добирался до места назначения, невольно вспоминал предыдущие, особенно, первое, когда его только вводили в курс дела. Ныне же землянам предстоит принять, можно сказать, юбилейное, двадцатое послание от братьев по разуму, академик Петров даже пообещал достать где-то настоящего коньяку из припасов невесть какой давности и удариться в загул – что ему, почтенному главе АН, всякий раз прощалось.