Кирилл Берендеев - Мир внутри

Ровно в полдень – мы уже находились на верхнем ярусе трибуны – начался обратный отсчет. Натан за час до этого времени ушел в бункер, оттуда и руководил запуском, хотя не сомневаюсь, что инженеры вполне самостоятельно вставили бы ключи и нажали кнопки. Пообещал подойти на восьмой минуте полета, когда, по расчетам, ракета отработает всеми ступенями и спутник окажется на нужной орбите. Я же остался с семьей Кэхиллов, Норма заняла нам места, к которым мы еле протиснулись. Тут же находился и Данбар с Мерсером, а неподалеку располагались и министры из вигов, одобрившие программу, а так же их яростные критики – посмотреть на запуск пришло немало видных людей от политики, мало ли как это пригодится в будущем. Неподалеку от нас находилась съемочная группа «Би-би-си» – вот сегодня от телевизионщиков отбоя не было. Старт ракеты в прямом эфире передавали многие каналы, прибыло и наше телевидение, всего лишь канал «Просвещение» – четвертый по нумерации и значимости из шести.

– Зажигание! – донеслось из громкоговорителей, вещавших со стороны бункера. Ракета вздрогнула, заискрила. Я навел полевой цейсовский бинокль на дюзы, и в тот же миг из них вырвалось ослепительно белое пламя. Двигатели заработали, в самом деле, рев, доносившийся от места старта, можно сравнить с грохотом воды на нашей ГЭС во время весеннего водосброса. Мачту будто отбросило, теперь ракета стояла самостоятельно, опираясь лишь на мощь вырывающихся огненных струй.

– Подъем! – и тут «Фау» сперва медленно, а затем все быстрее начала подниматься в зенит. Зрители заорали, довольные, повскакивали с мест, замахали, кто чем. Ракета неуклонно рвалась ввысь, минута и от нее оставался лишь дымный шлейф, еще одна и звездочка, склонявшаяся к востоку, начала пропадать, а затем и вовсе исчезла.

– Три минуты, полет нормальный, стабилизация устойчивая. Есть отключение первой ступени. Есть раскрутка. Заработала вторая ступень, – и тут же, буквально через несколько секунд: – Есть отключение второй ступени, стабилизация устойчивая. Есть отключение третьей ступени, высота сто пятьдесят километров. Есть отключение четвертой ступени, – диктор тараторя, спешил, не успевая за событиями. – Есть вывод в перигелий основной орбиты. Основная орбита достигнута. «Эксплорер» достиг космического пространства.

Ему зааплодировали и снова заорали. Свершилось. Произошло. То самое немыслимое, о чем прежде лишь мечтали, фантазировали, грезили – вот уже невесть сколько столетий. Строили планы и чертежи, рассуждали, размышляли, спорили до хрипоты. Сколько копий поломалось за последние годы, когда Натан объявил о своем стремлении, сколько труда ему стоило довести начатое до вот этого – всеобщего ликования, которое он только слышит, но еще не может разделить.

Я поднялся, за шумом и овациями едва слышалось, что первый спутник Земли раскрыл антенны и начал отправку тестовых сигналов, которые можно принимать на ранее указанных частотах. Вспомнилось, как Норма собиралась выкупить сегодня место в газете «Дейли телеграф» с сообщением о запуске «Эксплорера». Теперь этого не требовалось. Сомнения миновали, старания Кэхилла увенчались безоговорочным успехом. Я стал протискиваться к выходу, чтоб поскорее поздравить друга с победой.

– Тестовые сигналы получены, аппаратура в норме, спутник приступает к работе. Есть подключение микрофона. Есть включение радиометра. Есть работа магнитофона.

Натан внезапно оказался подле, я от души обнял его, плачущего от радости и не скрывавшего чувств, потащил обратно. Меня тут же оттеснили, я оглянулся, это Тайлер и Норма. Следом спускались Данбар с Мерсером, Натана обнимали, пожимали руку, тормошили, поздравляли, о чем-то пытались спросить, что-то сказать. Он не слышал, он радовался, он ликовал. Он весь светился.

– Товарищ Тратник? Добрый день, лейтенант Гришин, особый отдел. Вам звонит Натан Кэхилл…

– Соединяйте, конечно.

Секундная пауза, что-то прошуршало, и тут же я услышал его голос.

– Здравствуйте, Тихон. Простите, что отвлекаю, но мне необходимо…

– Добрый день, Натан. Очень рад вас слышать.

– Мне необходимо узнать, сведены ли данные? И как я могу их получить.

Я замолчал на полуслове. Голос, бесстрастный, какой-то излишне спокойный, звучал, будто из бездны. И это не его обычная «рабочая меланхолия», как называет супруга временами появляющиеся у мужа мрачные мысли о бессмысленности трудов, совсем иное. Когда я в прошлый раз звонил ему, подошла Норма, он не смог говорить, не пересилил себя. Жена общалась полушепотом, будто боясь, что супруг проснется, хотя Натан и бодрствовал, и находился в этой же комнате. Я слышал его голос. Вот только состояние… «он сейчас на антидепрессантах», объяснила Норма, извинившись, что вынуждена сама получать первые данные – это еще в начале октября. Ныне середина января, середина зимы, морозы и снег.