Сергей Волков - Загадать желание, или Тайна старого парка

— Минут пятнадцать… — обречено пробурчал Митя.

— Вот и отлично, значит, уже можно собираться. Не люблю, знаете ли, медлить да сомневаться!

С этими словами граф потащил Митю в спальню, где весь простенок занимал огромный, темной полировки, старинный гардероб.

— Дмитрий Карлович, как вы заметили, на поверхности я бываю редко, поэтому прошу вас выступить в роли эксперта — как мне одеться, дабы не привлекать излишнего внимания?

Митя озадачено хмыкнул — если у тебя глаза светят ярче, чем зеленый сигнал светофора, какая уж тут разница, во что ты одет…

Граф тем временем распахнул тяжелые резные створки гардероба, и потрясенный Митя увидел тесный ряд разнообразных нарядов, от шитого золотом мундира с блестящими эполетами до парадного кителя полковника Советской армии, украшенного аксельбантом.

— Это все ваше?..

— Ну, в некотором роде… — уклончиво ответил Торлецкий, и приблизившись, постарался запихнуть в глубины гардероба черный кургузый мундирчик с серебряным черепом и V-образной нашивкой-птичкой на рукаве… Митя видел такой в каком-то фильме, но в каком и на ком — вспомнить он не смог, однако сделал вывод: граф вовсе не так прост, как кажется…

После недолгих примерок они остановились на черном кожаном плаще («Трофеи, в таких щеголяли офицеры германского «Люфтваффе»!» — пояснил граф) и высоких английских ботинках для верховой езды («О, эти ботинки мне подарил лорд Паунд перед стипль-чезом в Корнуолле!»). Светящиеся глаза Торлецкого скрылись под широкими полями уже знакомой Мите шляпы, а довершила экипировку графа тяжелая черная трость.

Наконец, выудив откуда-то вчерашний «Смит-и-Вессон», вычищенный и заряженный, граф положил револьвер во внутренний карман и объявил, что он готов и можно выступать. Митя накинул куртку и двинулся следом за воинственным графом, в душе, чего уж там скрывать, отчаянно боясь того, что их ожидало…

Наверное, со стороны они представляли довольно смешную пару: долговязый, под два метра, граф, в наглухо застегнутом черном кожане с поднятым воротником и натянутой на самые уши шляпе. А рядом — семенящий Митя: кургузая курточка, потертые джинсы, вихры торчат в разные стороны…

«Главное — не встретить знакомых. Если маме расскажут, что меня видели рядом с… с черным человеком, то все…», — грустно думал Митя, поглядывая на невозмутимого графа.

Пройдя по парковой аллее, они выбрались из Терлеции на улицу, названную в честь неких неизвестных Мите Металлургов, и углубились во дворы — так можно было добраться до трансформаторной будки за школой самой короткой дорогой, избегая людных мест.

Они уже почти дошли — осталось лишь обогнуть серую панельку-пятиэтажку и пролезть через дыру в школьном заборе, как вдруг из-за угла навстречу Мите и графу вылетел взлохмаченный Гранд, а следом — Самойка, Ирка Самойлова собственной персоной…

— Ой, Митя, привет! — она радостно заулыбалась, шикнула на странно поскуливавшего пса: — А ты откуда тут?

— Много будешь знать — скоро состаришься… — буркнул Митя, норовя прошмыгнуть мимо любопытной Самойки. И прошмыгнул бы, да граф некстати влез со своей вежливостью. Он шаркнул ногой:

— Сударыня, прошу! — отодвигаясь в сторону, церемонно поклонился — и привычным жестом снял шляпу!..

Гранд взвыл, Самойка ойкнула, прикрыв рот… Изумрудные глаза Торлецкого галантно сияли в легком сумраке, царившем под недооблетевшими ясенями.

Митя ухватил Торлецкого за рукав и потащил за собой, на бегу крикнув Самойке:

— Потом, я потом все… Только ты не говори… Слышишь, Ирка, никому не говори!!

Отдышался Митя только возле школьного забора. Граф задумчиво вертел в руках трость, потом проскрипел:

— Н-да-с… Собаки меня всегда… недолюбливали, увы… Эта юная мадмуазель, ваша знакомая, Дмитрий Карлович?

— Угу… — промычал Митя, — Ирка Самойлова, одноклассница… Теперь разболтает, что я… что мы…

— Хм… А мне она показалась довольно милой и вполне разумной девушкой… — не согласился Торлецкий.

— Да вообще-то Ирка хорошая… — неожиданно для себя самого выдал Митя и тут же покраснел. Чтобы сменить тему, он указал рукой на выгнутые в разные стороны прутья забора, видневшиеся среди кустов:

— Вот, пришли мы. Тут эта будка… Слышите, голоса?

Сквозь привычные городские шумы до Мити и графа и впрямь долетели ломающийся басок Иголкина, хрипловатый хохоток Вички Жемчуговой и уверенно растягивающий слова резкий голос Мишгана…