Лэнс Паркин - Доктора Бесконечности

Один из шкафов со стеклянной панелью, стоявший у дальней стены, был повреждён. На плиточном полу валялись осколки стекла. Замок на дверцах был простой, но вор его просто сбил. Посмотрев по сторонам, Реймор обнаружил обломки сканера сетчатки и кирпич, которым вначале сломали сканер, а затем разбили стекло. Не самый изящный способ взлома.

Пелтрок занялся осмотром шкафа, а Реймор начал быстрый обход зала.

Реймор скривился:

— Что в нём?

Вглядываясь во мрак шкафа, Пелтрок пожал плечами:

— Шкатулки какие-то. Ничего особенного, — он вынул одну из шкатулок и показал её.

— Какие-нибудь озорники из Нижнего Города.

— Обычно они так далеко не заходят.

— Выше для них нет ничего интересного, разве что им взбредёт в голову обойти Купол по кругу.

— Может быть, это инопланетяне?

Реймор задумчиво кивнул:

— Инопланетяне могли не знать, что в этом зале нет ничего важного. Как бы там ни было, нам нужно доложить об этом. Забыл? «Расследовать и уведомить». Расследование мы провели.

Пелтрок поднял шкатулку:

— И кого мы должны уведомить?

Реймор огляделся, словно ответ на этот вопрос мог возникнуть из мрака.

— Эта часть здания принадлежит Прайдонскому Колледжу. Нужно сообщить старшему прайдонцу.

Пелтрок усмехнулся:

— Он же прайдонец, да?

— И с инопланетянами именно он общается. Да он и сам почти инопланетянин. Вот и решено. Бери шкатулку и кирпич.

Некто в балахоне услышал, что два стража уходят из зала, услышал, как удаляются их шаги.

Снова оставшись в одиночестве, он обошёл шкаф и нашёл проделанную им дыру. Он аккуратно, чтобы не порезаться битым стеклом, протянул вовнутрь руку. Он ощупывал крышки шкатулок, стоявших рядами. На крышках у них были рельефные буквы и цифры.

Того, что он искал, там не было.

Его рука нащупала на полке промежуток в том месте, где должна была стоять нужная шкатулка.

Он вспомнил, что один из стражей сказал другому захватить с собой шкатулку.

— Нет! — прошипел он. — Нет!

На него был направлен взгляд красных глаз, они смотрели на него молча, не нуждаясь в словах.

Реймор и Пелтрок прошли к лифтам и спустились на пятьдесят этажей ниже.

Обычно в это время ночи в Цитадели почти никого не было. Пара других патрулей на дежурстве, несколько повелителей времени в Зале Наблюдения за Временем, ночные портье в колледжах — вот, пожалуй, и всё. Сегодня же они пересеклись не меньше, чем с шестью повелителями времени. Это больше, чем обычно; должно быть, они готовятся к встрече инопланетян.

Как и у других членов Верховного Совета , его комнаты были в самом сердце Цитадели. И хотя до квартир Совета было недалеко, чтобы попасть туда, им пришлось пойти по одной из галерей, проходящих над Паноптикумом. В такой дали от Купола не было ни единого шанса услышать дождь.

Мало кто из повелителей времени видел публичные места Цитадели ночью. Фонтаны продолжали работать, не утихал постоянный гул техники, но яркость освещения снижалась, во всех нишах сгущались тени. Всё становилось незнакомым.

Пожалуй, лучшим примером был сам Паноптикум — огромный шестиугольный зал, занимавший всю центральную часть Цитадели. Днём, даже во время второстепенных праздников вроде Харрененмаса, на каждой колонне развевались бы разноцветные полотнища. В центре на полу была выложена «Печать Рассилона» — древний узор-завиток, символизирующий бесконечность и вечность. Далеко-далеко под ним было Око Гармонии — чёрная дыра, которую укротили древние повелители времени. Её энергия была неизмерима; каждый джоуль потребляемой Галлифреем энергии обеспечивался ею с большим запасом, сколько бы её ни понадобилось. Вокруг центра днём стояли бы десятка два повелителей времени в мантиях, а с ними их ученики и сопровождающие. Возможно, пел бы хор; какая-то музыка или пение звучали бы наверняка. Кто-то совершал бы подношение, было бы как минимум десять серьёзных философских споров и в два раза больше игр в шахматы. Казалось бы, галлифрейцев такая архитектура должна была подавлять, но они с радостью наполняли этот огромный зал. Паноптикум кипел бы жизнью.

А по ночам Паноптикум превращался в самую огромную гробницу во вселенной. Тишина обволакивала всё, как паутина, даже от слабого скрипа или стука эхо казалось вечным. Те же места, которые днём были радостные и весёлые, по ночам казались мрачными и застоявшимися. Пол — мраморная площадь, по размеру сравнимая с аэродромом — имел цвет слоновьей кости. В каждом из углов Паноптикума стояла огромная статуя одного из галлифрейских Основателей. По ночам статуи были похожи на гигантских призраков, замерших во времени. Реймору было трудно пройти мимо них, не отдав дань уважения.