Лэнс Паркин - Доктора Бесконечности

Страж что-то прошептал. Мужчина в капюшоне нагнулся ближе, чтобы расслышать.

Пелтрок схватил его капюшон:

— Посмотрим, кто ты такой!

Он потянул вниз. Лица не было, голова была похожа на хромированное яйцо. Пелтрок шагнул назад, в полированном металле он видел отражение ужаса на своём лице. То, что стояло перед ним, издало булькающий смех, занесло руку, и начало приближаться к нему.

Не успел Пелтрок закричать или позвать на помощь, как всё потемнело.

Огонь в камине угасал, чайник остыл, ночь подходила к концу, а Доктор всё ещё не спал. У Вайклифа таких проблем не было, он крепко заснул, свернувшись на своём коврике.

Что-то было не так.

В туфли Доктора просачивалась вода. Он выругал себя за то, что стал на самом краю берега — вокруг него плескался прибой. На мгновение Доктор опустил взгляд на туфли, а затем осмотрелся.

Здешний пейзаж не соответствовал никакому времени. Конечно же, это была Земля, несомненно Земля. Ни на какой другой планете не было такого освещения, таких запахов и звуков. Невозможно было перепутать Солнце, висевшее посреди чистого зимнего неба, с другим солнцем, и во всей остальной вселенной не было буквально ничего подобного этому морскому бризу. Доктор предположил, что это берег Англии. В паре сотен метров от него над утёсами кружили чайки, над пляжем разносились их крики.

А затем появилось что-то ещё, что-то страшное. Доктор чувствовал, как оно приближается к нему со всех сторон. Оно следило за ним древними глазами.

Мир был кроваво-красным, Солнце разбухло, оно было в два раза старше, чем должно было быть. Красный свет наполнял небо, наполнял море, но тепла от него было мало. Пляж стал темнее и продолжал темнеть.

На фоне Солнца двигалась серая тень. Доктор немного расслабился, узнав в этом затмение. Луна проходила между Солнцем и Землёй. Но… Солнце теперь было больше, оно раздулось от возраста, как же могла Луна его загораживать? Китайцы когда-то считали, что затмения случаются тогда, когда драконы откусывают куски Солнца. Это должно было бы быть огромное существо, с глазами размером с Землю, с хвостом длиннее любой кометы. Доктор представил себе, как у этого существа раскрывается рот, а солнце у него в зубах похоже на фрукт. Доктор понял, что раз он мог это видеть, значит, он уже не мог ничего поделать. Это было в прошлом. Солнце умерло давным-давно, а сейчас угасал и его свет.

Вдали завыл ветер, хотя воздух казался тёплым. Земля была потеряна.

Чёрные столбы проносились по земле, словно лучи прожекторов. Колонны, состоящие из противоположности света, косые, возникающие то тут, то там, скачущие по поверхности моря и вершинам утёсов. Доктор осмотрел небеса в поисках их источника, но они были похожи на солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи.

Вокруг него звенел смех, насмешливый смех, за которым больше ничего не было слышно. Он слышал своё имя.

Что-то из прошлого и будущего, что-то бесконечно большее, чем он. На кону было всё. Всё.

Рядом с ним на море смотрел ещё кто-то. Мужчина его возраста, его роста, но с развевающимися волосами до плеч. Все его дети умерли, а моря пересохли. Начали появляться звёзды. Наступала ночь.

Глаза Доктора распахнулись.

Это был ужасный сон.

Главный Зал Наблюдения за Временем казался больше, чем он был на самом деле, что было неудивительно, учитывая, что по центру в нём была вся бесконечность и вечность.

Помещение представляло собой тор, кольцо размером со стадион, окружавшее камеру бесконечности — одно из величайших технологических достижений повелителей времени, превосходившее мечты даже основателей Галлифрейской цивилизации. Это устройство не просто следило или наблюдало за известной вселенной, оно включало её в себя. В некотором смысле, собравшиеся здесь повелители времени смотрели не на изображение Пазити, луны Галлифрея, они смотрели на саму Пазити, в полном масштабе. Повелители времени входили в зал, шли по часовой стрелке вдоль колоннады, отмечавшей периметр зала, и занимали свои места. Всего в свете голографической луны находилось чуть больше пятисот повелителей времени. Больше половины их общего числа, что было почти беспрецедентно, особенно с учётом того, что ещё не совсем рассвело. Некоторые из присутствующих, должно быть, впервые вышли из своих комнат за долгие десятилетия. На публичных галереях людей было меньше, но всё равно много. Зал был наполнен гулом разговоров.