Алиса Арчер - Невозвратимое

Он дошел до своего фургона, забрал лекарства и пакет с продуктами и направился к подъезду ближайшего дома. У входа, привалившись спиной к обледеневшим ступеням, сидел мужчина. Он был не стар, но из-за увечья – отсутствия части ступни – не мог отправиться на войну и остался в городе. Неподалеку лежал его костыль, вероятно отлетевший в сторону, когда мужчина поскользнулся. Истощенный, с ввалившимися глазами и синеватой кожей, человек ничем не отличался от трупа. Жизнь в нем выдавало только дыхание, слабым паром исходившее из приоткрытого рта. Он мешал пройти, и Книжник ногой спихнул его со ступеней. Не оборачиваясь на глухой стук свалившегося словно куль тела, вошел в подъезд и поднялся на пятый этаж. Перед дверью остановился и замер, не решаясь войти.

Им овладело непривычное ощущение – волнение, смешанное с предвкушением чего-то значительного и легким, еле ощутимым, страхом. За этой дверью скрывался путь к другой реальности, иной судьбе. И Книжник боялся на этом пути утратить самого себя. Но только этот путь мог привести его к Малютке.

Он осторожно толкнул дверь, зная, что она не заперта. Женщина, что жила здесь, вернувшись пару дней назад со скудным пайком, ради которого отстояла много часов на холоде, была уже слишком больна, чтобы заботиться о такой мелочи. Книжник вошел в квартиру, поставил пакеты и запер дверь изнутри. Прошел по коридору, по очереди заглядывая в каждую комнату. В одной, прижавшись друг к другу, спали двое закутанных малышей. На кухне за небольшим столом сидела в полудреме молодая женщина. Шагов Книжника она не услышала и не проснулась, даже когда он подошел к ней совсем близко. Дотронувшись до ее лба, Книжник почувствовал жар. Через пару дней она умрет от голода и острого воспаления легких. Еще через неделю погибнет ее старший сын. Младшему мальчику суждено будет выжить и через много лет встретить мать Книжника. Сквозь время и пространство со странным чувством он смотрел на свою бабушку.

Книжник подошел к ней, осторожно поднял на руки и отнес на диван в пустую комнату. Принес на кухню пакеты и вытащил продукты. Сварил курицу и налил в чашку горячего бульона. Когда бульон немного остыл, высыпал в чашку сильный антибиотик. Переместился в комнату и напоил бабушку теплым бульоном. Через шесть часов повторил процедуру. Затем, не дожидаясь, когда проснутся дети, заменил хлеб из пайка более питательным вариантом. Забрал кастрюлю и переместился в следующую ночь. Заглядывая в прошлое, он увидел, что женщине стало немного лучше. Она ненадолго пришла в себя и успела порадоваться, глядя на жующих хлеб сыновей. Но к ночи у нее снова поднялась температура. Книжник оставался с ней еще двенадцать часов, пока не убедился, что она выживет. Болезнь и слабость еще не отступили, но смерть ей больше не угрожала. Он смотрел, как сквозь временные пласты строится ее будущее, и понимал, что настоящего они достигнут нескоро. Значит, какое-то время все останется по-прежнему. Он уже собирался уходить, когда слабый голос окликнул его. Он обернулся и увидел, что женщина открыла глаза и сквозь пелену отступающего жара пытается его разглядеть.

– Кто тут? – спросила женщина. Она приподнялась на локте и, покачивая головой, старалась понять, не привиделся ли ей огромный человек, секунду назад растворившийся в полумраке.

Женщина чувствовала себя лучше и хотела есть. Поэтому встала и пошла на кухню. Там на столе лежал завернутый в газету хлеб. Она съела совсем немного, по привычке оставляя большую часть детям, и поразилась удивительном вкусу хлеба. Он был совсем как раньше, до блокады – такой же свежий и пышный. Потом, услышав, как завозились в спальне дети, она пошла к ним, чтобы накормить и успокоить. Книжник переместился в кухню, положил еще одну буханку рядом с дверью и перед исчезновением услышал, как бабушка рассказывает детям, что видела ангела. Почему-то ему стало не по себе.

«Ангелов не существует, Анна, – мысленно обращаясь к ней, ответил Книжник. – Не думай об ангелах, думай о своей семье, о своих близких. Знай, что все будет хорошо: твой муж вернется с войны, твои дети переживут блокаду. Когда-нибудь ты возьмешь на руки своих внуков. Прощай, Анна. Завтра все будет по-другому».

Он вышел из подъезда, перемещаясь во времени практически в тот же момент, что и входил. Пусть те, кто видел его, будут думать, что солдат ошибся подъездом. Человек, которого он толкнул, отполз немного в сторону и лежал на холодной земле лицом вниз. Книжник прошел мимо и направился к фургону. Он пытался придумать способ незаметно передавать Анне продукты, чтобы облегчить ей существование. Впереди еще много дней голода и отчаяния, и Книжнику хотелось, чтобы она не страдала от страха за своих детей. Он забросил пакет с оставшимися продуктами в кузов фургона и пошел по набережной вдоль каменного парапета, глядя на застывшую подо льдом Неву. Сырой морозный ветер забирался под шинель, и Книжник ускорил шаг, чтобы согреться.