Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

Он узнал, например, что преподавание было наиболее скрупулёзной формой обучения. Бао стал учиться у своих учеников в большей степени, чем они у него; как это часто бывает, учёба оказалась прямо противоположна тому, чем она казалась, и колледжи существовали для того, чтобы объединять группы молодых людей, обучать избранных тому, что они уже знали о жизни, а старые учителя вот-вот могли позабыть. И Бао любил своих учеников и прилежно за ними наблюдал. Большинство из них, как выяснилось, верили в реинкарнацию: это им прививали в семьях, даже когда за этим не стояло чёткой религиозной подоплёки. Это была часть культуры, идея, к которой они постоянно возвращались. Они вновь подняли эту тему, и Бао говорил с ними о реинкарнации в диалоге, который повторялся многократно. Ученики постепенно пополняли его внутренний список реальных путей реинкарнации: ты можешь вернуться новой жизнью, разные периоды твоей жизни уже были кармическими перевоплощениями, каждое утро ты заново приходишь в сознание и, таким образом, каждый день перевоплощаешься в новую жизнь.

Бао это всё нравилось. Последнее он старался исповедовать в своей повседневной жизни: любоваться садом по утрам, как будто видел его впервые в жизни, удивляясь необычности и красоте. На занятиях старался говорить об истории каждый раз по-новому, заново всё осмысливая, не позволяя себе говорить то, что уже когда-либо говорил ранее; было трудно, но интересно. Однажды в одной из обычных классных комнат (была зима, шёл дождь) он сказал:

– Труднее всего уловить повседневность. То, что редко попадает в летописи или даже запоминается теми, кто её создаёт, – что вы делали в те дни, когда занимались обычными делами, что чувствовали в процессе, пусть с вариациями, снова и снова, пока не прошли годы? История повторений, или почти повторений. Другими словами, не то, что можно запросто зашифровать в сюжетном механизме, не дхарма и не хаос, и даже не трагедия и не комедия. Просто… привычка.

Один серьёзный молодой человек с густыми чёрными бровями ответил, как бы противореча ему:

– Всё случается лишь однажды!

И это тоже он должен был помнить. Не было никаких сомнений, что это правда. Всё случается лишь однажды!

И вот однажды настал особенный день: первый день весны, первый день 87 года, день праздника, первое утро этой жизни, первый год этого мира; и они с Гао встали рано, и Бао пошёл с другими прятать крашеные яйца и завёрнутые конфеты в траве на лужайке, на поляне и на берегу ручья. Таков был ритуал в их посёлке: каждый Новый год взрослые выходили на улицу и прятали яйца, покрашенные накануне, и конфеты, завёрнутые в яркую обёртку из фольги, и в назначенный утренний час все соседские дети выходили на поиски с корзинами в руках, старшие бежали вперёд, набрасываясь на находки и складывая их в корзины, а младшие мечтательно бродили от одного великого открытия к другому. Бао научился любить утро, особенно прогулки вниз по течению ручья к месту встречи с учениками, после того как все яйца и конфеты были спрятаны: он прогуливался по высокой мокрой траве, иногда снимая очки, так что настоящие цветы и их чистые цвета смешивались с искусственными цветами яиц и конфетных обёрток: и луг, и берег становились похожими на рисунок или сон, галлюцинацию луга и берега, такую красочную и такую диковинную, что никакая природа на такое не способна, и все эти краски пестрели в повсеместной буйной зелени.

И вот он снова пошёл по тропинке, какой ходил уже много лет, и небо над ним было совершенно голубым, как ещё одно раскрашенное яйцо. В воздухе витала прохлада, на траве лежала тяжёлая роса. Ноги у него промокли. Мелькнувшие обёртки от конфет вспыхнули на периферии зрения, циановые и фуксиевые, лимонные и медные; даже более блестящие, чем в предыдущие годы, подумал он. Высоко бежал Пута-Крик, обрушиваясь на лососёвые плотины. Лань и оленёнок замерли рядышком, как статуи, и смотрели, как он проходит мимо.

Он подошёл к месту сбора и сел, чтобы посмотреть, как дети носятся с яйцами, крича и визжа. Он подумал: если все дети вокруг счастливы, тогда, может, всё будет хорошо.

В любом случае это час потехи. Взрослые стояли вокруг, пили зелёный чай и кофе, ели пирожные и яйца, сваренные вкрутую, пожимали друг другу руки или обнимались: «С Новым годом! С Новым годом!» Бао сел на низкий стул и стал наблюдать за их лицами.

Одна из девочек, трёх лет, с которой он иногда нянчился, прошла мимо, отвлёкшись на содержимое плетёной корзинки.