Он поднял голову, огляделся. Потрясающее место, и эти огромные ворота в море…
«Может, мне остаться здесь? – подумал он. – Может быть, этот день хочет мне что-то сказать? Может быть, здесь мой дом, и пусть что я всего лишь голодный призрак. Может, нам не избежать превращения в голодных призраков, где бы мы ни жили? Да, это вполне может быть мой дом».
Он вернулся к дочери. На его планшет пришло письмо от товарища, живущего на сельскохозяйственной станции при колледже Фанчжана, расположенного в сотне ли от города, в большой центральной долине. Этот товарищ, с которым они были знакомы ещё с Пекина, слышал, что Бао посетил их края, и решил поинтересоваться, не хочет ли он приехать и преподавать у них, допустим, историю китайской революции, или международные отношения, работу лиги – всё, что ему по душе. К тому же из-за его знакомства с Куном студенты будут смотреть на него как на живой кусок мировой истории.
– Или живое ископаемое, – фыркнул он.
Как та рыба, которую недавно поймали в сети у Мадагаскара. Ей было четыреста миллионов лет. Старая рыба-дракон. Бао написал ответ своему товарищу, приняв приглашение, затем написал в Пинькайинг и попросил о продлении отпуска.
Сельскохозяйственная пристройка к колледжу, ставшая теперь самостоятельным маленьким колледжем, располагалась на западной окраине городка Путатой, западнее реки Северный Лунг, на берегу бурного ручья Пута-Крик, вытекающего из прибрежной гряды и образующего галерею дубов и кустарников на песчаной насыпи всего на несколько ладоней выше долины. Остальную часть выделили под выращивание риса; большие реки, текущие с гор по обеим сторонам долины, превратились в сложную ирригационную систему, а и без того ровную долину сделали ещё ровнее, разбив на ней ступенчатую систему широких затопленных террас, каждая из которых была всего на несколько пальцев выше предыдущей. Все дамбы в этой системе загибались, что, видимо, должно было способствовать борьбе против эрозии, и потому ландшафт выглядел почти так же, как в Аннаме, Кампучии или в любой другой точке тропической Азии, только там, где земля не была затоплена, она оставалась невероятно сухой. Соломенного цвета холмы поднимались на западе, на первом из прибрежных хребтов между долиной и заливом; на востоке возвышались величественные заснеженные вершины Золотых гор, похожие на далёкие Гималаи.
Путатой прятался в гнезде деревьев на этом широком зелёно-золотом пространстве. Деревня была построена в японском стиле, с давками и квартирами вдоль ручья, и небольшими группами коттеджей, окружавших центр города к северу от него. После Пинькайинга он казался крошечным, неряшливым, сонным, зелёным и тусклым. Бао нравилось.
Студенты колледжа приезжали в основном с ферм из долины, и почти все они учились на рисоводов или управляющих фруктовыми садами. Вопросы на уроках китайской истории, которую вёл Бао, они задавали на удивление глупые, зато молодые люди были веселы и свежи лицом, им было абсолютно плевать, кто такой Бао и что он делал в какой-то там послевоенный период. Это ему тоже нравилось.
На его небольшой семинар приходили и ученики старших курсов, изучавшие конкретно историю, и они были куда как более заинтригованы его присутствием в их деревне. Разумеется, они расспрашивали его о Чжу Исао, и даже о Куне Цзяньго, и о китайской революции. Бао отвечал так, будто речь шла об историческом периоде, который он тщательно изучал и, возможно, даже написал о нём пару монографий. Он не углублялся в личные воспоминания и большую часть времени боялся, что ему нечего им предложить. Когда он говорил, они внимательно наблюдали за ним.
– Вы должны понимать, – сказал он им, – что Долгую Войну не выиграл никто. Все проиграли, и мы до сих пор не оправились от потерь. Вспомните, чему вас учили. Война длилась шестьдесят семь лет, две трети века, и уже подсчитано, что в ней погиб почти миллиард человек. Взгляните на это с такой стороны: я здесь разговаривал с биологом, который занимается проблемой популяции, и он попытался примерно подсчитать, сколько людей жило на Земле за всю историю, от зарождения вида до сегодняшнего дня.
Кто-то в классе посмеялся над такой идеей.
– А вы не слышали? Так вот, он подсчитал, что с момента возникновения человечества на Земле жило около сорока миллиардов человек – хотя мы не выбирали какой-то отправной точки, так что относитесь к этому, как к игре. Но это значит, что если на планете за всю мировую историю существовало сорок миллиардов человек, то один из сорока всех когда-либо живших людей погиб в Долгой Войне. Это очень много!
Читать дальше