Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

Итак. Весь мир в смятении, и мы уже так долго живём в тени войны, что забываем, как выглядит солнечный свет. Наука продолжает идти вперёд, но многое отражается на нас не лучшим образом. Природа отравлена многочисленным населением и нашей суровой промышленностью. И если между нами вспыхнет новая ссора, всё может быть окончательно потеряно. Вы должны знать, как знают все правительства, что учёные способны легко снабдить их чрезвычайно мощными бомбами (как говорят, одной бомбы хватит на большой город). Над нами нависла очередная угроза. Если какая-то страна попытается создать такую бомбу, её примеру последуют остальные.

Все эти опасности вдохновили учредить Лигу всех народов в надежде создать глобальную систему, которая могла бы справиться с нашими глобальными проблемами. Это произошло вслед за проектом «Год первый», унифицировавшим систему мер и весов и прочего, чтобы заложить фундамент для так называемого «онаучивания» мира, модернизации, программы ходеносауни, называйте как хотите. Речь, по сути, идёт о нашей современности.

– Мусульманам это не нравится, – заметил один студент.

– Да, им непросто пришлось согласовать свои верования с научным движением. Но мы видели, как перемены в Нсаре распространились на большую часть Фиранджи, и объединение Фиранджи предполагает, что они договорились – добропорядочным мусульманином можно быть по-разному. Если ваш ислам – это форма суфизма, которая буддистична во всём, кроме названия, и вы говорите, что так и надо, то трудно осуждать буддистов в соседней долине. И так происходит во многих местах. Все нити начинают сплетаться вместе. Нам было необходимо это сделать, чтобы выжить.

По окончании первого курса лекций учителя истории пригласили Бао остаться и преподавать уже на постоянной основе; после недолгого раздумья он принял предложение. Ему нравились люди и работа, которой они здесь занимались. Основная часть усилий колледжа была направлена на выращивание большего количества продуктов при органичном приспособлении людей к естественным методам земледелия. История входила в этот процесс, и учителя были к нему расположены. А одинокая преподавательница лингвистики, его ровесница, проявила к нему особенное расположение за время его пребывания здесь. Они неоднократно обедали вместе, и у них вошло в привычку встречаться в обеденный перерыв. Её звали Гао Циннянь.

Бао переехал в небольшой коттеджный посёлок, где жила Гао, и снял дом по соседству с ней, вовремя оказавшийся свободным. Коттеджи, построенные в японском стиле, с тонкими стенами и большими окнами, окружали общий сад. Это было милейшее место.

По утрам Бао копал грядки и сажал овощи на одном из пятачков центрального сада. Сквозь щель между домами виднелись огромные дубы в галерее вдоль берега ручья; за ними – зелёные рисовые поля и одинокий пик горы Мивок, более чем в сотне ли к югу от великой дельты. К востоку и северу – тоже рисовые поля, зелёными изгибами на зелёном фоне. Прибрежный хребет лежал на западе, Золотые горы – на востоке. Бао приезжал на занятия в колледж на старом велосипеде и проводил небольшие семинары за столиками для пикника на берегу ручья, под громадными долинными дубами. Время от времени он брал напрокат маленькую воздушную лодку с аэродрома к западу от города и летел на ней вниз по дельте до Фанчжана, чтобы навестить Аньцзы и её семью. Хотя Бао и Аньцзы по-прежнему держались друг с другом прохладно и резко, регулярные визиты в конце концов стали привычным, приятным во многих отношениях ритуалом. Они больше не были связаны с воспоминаниями о прошлом, оставаясь чем-то самостоятельным.

– Ну что ж, – говорил он Гао, – слетаю-ка я в Фанчжан, поссорюсь с дочерью.

– Развлекайся, – отвечала Гао.

Больше всего времени он проводил в Путатое и преподавал. Ему нравилась молодёжь и их юные лица. Ему нравились люди, жившие в коттеджах вокруг сада. В основном они работали либо на фермах, либо в агролабораториях колледжа и на экспериментальных полях, либо непосредственно в полях и фруктовых садах. Вот чем жили люди в этой долине. Соседи давали ему советы, как возделывать его маленький огород, нередко противоречивые советы, что совсем не обнадёживало, учитывая, что они были передовыми экспертами в этой области, а в мире могло быть больше людей, чем еды, чтобы их прокормить. Но и в этом он находил для себя урок, пусть и тревожный, хотя над собой он мог посмеяться. Ему нравилось работать руками, возиться в грязи, пропалывать сорняки и наблюдать, как растут овощи. Смотреть за рисовыми террасами на гору Мивок. Иногда он нянчил детей молодых пар из посёлка, беседовал с ними о событиях в городе, коротал вечера, играя на лужайке в боулинг с компанией единомышленников.