В Бирюк - Чума [СИ]

Богатство! Самому корм — хоть в три горла, подать князю — не глядя. Коня доброго прикупить, коровку… двух! Бабе с девками платков ярких, цацек-висюлек… Себе сапоги построю…!

Разодрать десятину степной дернины деревянной сохой… — «просто» только по сравнению с десятиной леса. Но урожай-то…!

Если поганые не наехали, если засухи не было, если головня не пожрала…

Рядом лес. Там и с корчёвкой-расчисткой наломаешься, и урожай сам-десять. Через три-пять лет в лесу — сам-три. Обсевки…

Степь не пашут: кто пытался — по шляхам костяками белеет.

Постоянно вижу у здешних крестьян в глазах то тоску безысходную, то бешенство безудержное. Как у голодного «кусочника», который у порога стоит, глядит как хозяйская семья сытно да маслено обедает.

Хуже! Здесь же ничьё! Втуне пропадает! А взять нельзя. Осмелишься, понадеешься на защиту Христа-бога — пойдёшь в… в Керенаику веслом галерным махать. Там нынче греки с арабами опять споряться.

В целом, рынок маленький, бедный, неинтересный. Я бы не лез в эти места, но — хлеб.

Мы поставили по Оке цепь факторий, принялись смущать аборигенов «финтифлюшками».

Самые падкие на обновки — женщины из элит. У них есть деньги, чтобы купить, и время, чтобы покрасоваться. Категория товаров — «предметы роскоши».

Ну и «на»: «золото деревянное» и «золото твёрдое», янтарь и хрусталь, игрушки и керамика, стеклянная посуда и оконное стекло… К этому немало традиционных «роскошных» товаров: три «уговоренных» булгарских каравана дали много разного «юго-восточного». Нефрит, слоновая кость, «бляхи сокольничего»… Я про это уже…

Куча яркого товара пошла на рынок и завалила его: в два года мы «вымыли» серебро.

По сути, мы меняем товары на хлеб через серебро. Свободного хлеба мало: рынок сбалансирован. Тут крупный покупатель. Цены на хлеб пошли вверх. Но мы же и продавец: сумма наших продаж перекрывает сумму наших покупок.

«— Скажите, товарищ, водка по пять рублей — вам как?

— Нормально.

— А если будет по десять?

— Плевать.

— А по двадцать?

— Ничё. Видишь, я фиговину на станке точу? Ей цена как была бутылёк, так и осталась».

Разницу туземцы покрывают серебром. Его у рязанцев мало. Ещё чуть-чуть и торговля бы встала из-за отсутствия оборотных средств. Но мы пустили в ход «рябиновки».

— У тя, грят, топоры хороши есть, цельно-оцельные (стальные).

— Есть. И цена божеская. В рябиновках.

— И где ж таку невидаль шуршавую взять-то?

— У менялы нашего. Серебро поменять. Или продай прасолу хлеба.

Все товары были переведены в бумажные деньги. Бумажки быстро распространились не только в операциях фактор-абориген, но и между аборигенами. Объективные преимущества (неподделываемость, «полный вес», картинки для неграмотных…) тому способствовали.

Обрезки дирхемов (ногаты и куны) оставались в «импорте» — в закупке товаров в соседних землях.

«Би-товарный» стандарт (серебро и хлеб) способствовал росту продаж хлеба во Всеволжск.

Двухкратное удорожание хлеба прижало городских. Несильно: городские общины на «Святой Руси» до конца 14 в. имеют собственные земли. Сады, огороды, выпасы… бывают и пашни. Быстрого скачка цен не было, не было в Окских городах и такой ненависти ко мне, как в городках Ростово-Суздальских после разгрома Клязьменского каравана. Кто не мог прокормиться при удорожании хлеба — шли к богатеям. В слуги, в смерды. Или ко мне.

Отпал, из-за снижения прибыли, экспорт. В Степи, где старый Боняк «съел» разгромленную мною орду Башкорда, где Алу продвигал наши товары, уменьшение потока зерна вызывало… неудовольствие. Но в набег не переходило.

Объём товарного хлеба, необходимого нам, постепенно рос. Но так ме-е-е-едленно!

Серебро у вятших. Боярин надумал себе шапку новую купить, тут жене серёжки хрустальные глянулись:

— Хочу!

Мда… Шапка откладывается.

Матушка просит:

— Мыла у них целебные есть. А у меня ноги крутит.

Опять шапке ждать.

Приходиться боярину либо жить «по старине», имея в доме постоянную грызню, ощущая себя, в кругу друзей и сослуживцев, пнём обомшелым и нищим, либо изобретать… новые доходы.

Насчёт «изобретать» у этих людей… не принято. Не научено, не воспитано. Хуже: изворотливость, умение найти неочевидное решение, считается пороком, непристойностью. Такое свойственно мелкому торговцу — ему каждый день крутиться надо. А уже купцу, но по-крупнее… несолидно.

— И я, и отец мой, и дед вот на ентом месте, вот ентим товаром торг вели. Нас люди знают. Нам чего менять… не с руки.