Сергей Жемайтис - Багряная планета (журнальный вариант)

Вашата тревожно спросил:

- Что вы там опять шепчетесь? Антон! Почему ты молчишь?

- Так, посовещались. Видно, мы попали к роботам. Они остались вместо марсиан. Цивилизация роботов!

- Кто там вначале мурлыкал? Что за звуки?

- Разве я не сказал, что они разговаривают? Поют!

- Раз марсиане, так отчего же им молчать в вашем присутствии? А почему вы решили, что это роботы?

- Дело в том, что здесь почти нет воздуха, температура сто десять ниже нуля! Я как-то вначале не обратил на это внимания, когда мы вошли и когда их увидел! Посмотрели бы вы, какая здесь чистота! Только роботы способны столько времени втягивать пылесосами пыль. Ну вот, все сомнения исчезли…

- Ну хорошо, хорошо, - сказан Вашата. - Долго вам еще надо будет идти?

- Вроде бы нет. Да вы не бойтесь. Просто нас знакомят с каким-то научным учреждением. Наверное, научно-исследовательским институтом. Справа и слева все двери настежь, комнаты стали еще больше. Везде что-то вроде сейфов, непонятное оборудование, весьма оригинально оформленное. Свернули в зал. Дальше тупик, стена красного цвета. Зал огромный, с очень высоким потолком, потолок фиолетовый, как небо, на нем горят созвездия. Движутся планеты.

- Какие планеты? - спросил Макс. - Земли не видно?

- Помолчи, Макс! - остановил Вашата. - Что там еще у вас?

- Посредине большой, очень большой черный цилиндр. Вдоль стен тянется черная панель со множеством приборов. Возле них человек двадцать роботов. Главный, Хозяин или Директор, предлагает нам сесть.

- Садитесь! - разрешил Вашата и спросил: - Что еще в вашем зале?

- Ничего! Даже стены без росписи, только приятней раскраски, не пойму, какого цвета. Против нас как будто нет стены, так иногда кажется. Она то отходит куда-то, то вдруг приближается.

- Экран! - сказал я, сам ‹не зная, откуда у меня такая уверенность. Мы сели в удобные мягкие кресла, как на нашем корабле, они появились словно из-под пола, а может быть, стояли возле черного цилиндра, но мы их не заметили, хотя трудно было не заметить: они оранжевые.

Тогда мы просто не задумывались над этим, не обращая внимания на такие мелочи по сравнению с тем, что мы уже видели или что испытывали сейчас. Меня все время не покидало ощущение, что передо мною живой марсианин. Что из того, ^что его движения как-то скованны, что в помещении нет кислорода и страшно низкая температура? Может, марсиане дышали углекислым газом и холода не боялись? Я очень ясно помню эти бредовые мысли и передаю их сейчас, чтобы наше душевное состояние было понятней.

Чернобородый стоял лицом к стене, дрожащей, словно воздух в жаркий день над пашней. Мы взглянули на стену и увидели облачное небо. Потом раскрылась панорама с высоты примерно тысячи метров. Пустыня, горизонт слегка размыт. Видимость поразительная. В центре панорамы город, вернее - колоссальный купол, сверкающий на солнце, разноцветный, выложенный плитками из цветного стекла или пластика. К нему вел канал. Несколько дорог, обсаженных бурым и голубым кустарником. По каналу плывут корабли - те, что мы видели на фресках, в воздухе несколько летательных аппаратов. По дороге идут закрытые машины. Правил движения - никаких: движутся хаотично, но не сталкиваются. Пожалуй, программное управление, как у нашей «черепашки» с «недремлющим оком». Несутся на огромных скоростях, увертываясь друг от друга.

А вот и вторая дорога, там нормальное левопутное движение, скорость километров триста!

- Первая - дорога для прогулок, - сказал я тоном гида, - а вторая - рабочая.

- Так оно и есть, - поддержал меня Антон. - Их забавляло ощущение опасности. Но вот катастрофа! Столкнулось несколько машин. Все движение приостановилось. На место происшествия опускается планетолет. Виляя среди машин, мчится «карета скорой помощи», черная с красными продольными полосами. Пострадавших увозят не в город, куда-то дальше, за горизонт. Планетолет поднимает обломки, тащит на свалку. Да, это тот самый город, в котором мы находимся сейчас!

- Совершенно верно, - подтвердил я. - Он самый.

Мне нестерпимо захотелось рассказать обо всем, что я узнал о городе и о жизни марсиан. Правда, сведения эти поступили мне в голову как-то отрывочно, кое-что было неразборчиво, непонятно, будто попадались неточные слова, искажавшие смысл. Но я синхронно их редактировал и, запинаясь, стал выкрикивать, как популярный комментатор Иван Потехин на состязании фигуристов: